архимандрит Лазарь (Абашидзе) - Бетания – Дом бедности

Сейчас время другое – менее, как кажется на первый взгляд, страшное для Церкви, более благополучное. Но это лишь на первый взгляд. «Симон, Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» ( Лк. 22, 31), – говорил Спаситель Своим ученикам. «Сеять» – то есть рассеивать в разные стороны, разобщать, посевать в христианах не заповеданную Господом любовь, а ненависть друг ко другу. Как? Любым способом, любой ценой. Вот и с архимандритом Лазарем мы живем сегодня уже в разных странах, и «Дом бедности», «Бетания» – святыня, находящаяся на территории уже чужого для нас государства. Возникают сложности во взаимоотношениях Поместных Церквей, внутри самой Грузинской Церкви произошел раскол, подобно пшенице рассеивается, расточается в разные стороны церковное богатство – люди, призванные к совершеннейшему и высочайшему единству – во Христе. Как важно именно сегодня – не увлечься злобой дня, не преткнуться о видимые различия и расхождения между нами, чадами Православной Церкви, но помнить: объединяющее нас несравненно больше всего, что могло бы нас разъединять. Потому что объединяющее нас – Сам Бог и наша общая вера в Него.

…Но что поделать, позади у нас – годы забвения о Боге, о Церкви, годы забвения самих себя. И потому сегодня нам приходится вновь знакомиться, вновь узнавать друг друга. Каким образом? В чем-то – из нынешней жизни, во многом – из когда-то общей истории. Так и составляется образ народа-собрата по вере – понемногу, по малым «частицам», попадающим в поле нашего зрения. По таким «частицам», как книга о. Лазаря «Бетания – «Дом бедности»…

Примерно в двадцати километрах к юго-западу от Тбилиси, в ущелье реки Верэ, в отрогах хребта, на уступе огромной горы прячется от шума и суеты суматошного ХХ века маленькая древняя обитель Рождества Божией Матери, носящая благозвучное и хорошо знакомое сердцу каждого христианина название – Бетания (то есть Вифания). Монастырь расположен необыкновенно уютно и живописно: под сенью высоких ясеней и грецких орехов, окруженный покрытыми зеленью горами, удобными для отдыха и уединения полянами, пустынными ущельями, заброшенными дорогами и тропами в чаще лесов. Чуть ниже, у подножия скал, сходятся два горных потока: один носит название Верэ, другой – Бетани или Самадло. Любитель уединения может, сколько душе угодно, бродить по горным тропам, взбираться на красивейшие скалы, спускаться к хрустальному ручью, упиваться тишиной и прохладой в глубине ущелья, – никто не помешает здесь его общению с девственной природой, его уединенной беседе с Богом в этом нерукотворном храме.

Если идти к монастырю с Манглисской трассы от села Самадло, то, спускаясь по тропе, вьющейся по острию хребта, паломник выходит, наконец, к вершине, где стоит большой дубовый Крест. Он обязательно подойдет к нему поклониться, и здесь внезапно откроется путнику незабываемая картина: внизу огромная темно-изумрудная чаша крутых, покрытых девственным лесом гор, на дне ее, как перламутровая розовая жемчужина, монастырь – древний храм и рядом два небольших дома – жилища монахов. В чаще – покой, тишина, журчание ручьев, пение птиц, тихий, мерный ритм жизни, негромкая речь иноков. Иногда, в будний день, слышится строгая воинственная дробь била, в праздник – радостный перезвон колоколов, молитвенное пение доносится из храма, и опять – тишина и пение птиц. За краями чаши – один за другим, все выше и выше, как гигантские волны океана, застыли горные валы, на горизонте они превращаются в сплошную белую зубчатую стену: это покрытый вечными снегами хребет Дид-гори. Невозможно не прийти в волнение от этой картины. Затем паломнику предстоит спуск по круто сбегающей на дно чаши узкой тропинке. Если ты даже и не в первый раз погружаешься в нее, все-таки каждый раз опять какое-то непостижимое волнение сердца повторяется, как будто окунаешься в другой мир, как бы опускаешься на дно таинственного моря – там иное царство, иные законы, там иные жизненные ценности, там можно обрести великолепные жемчужины.

Эта чаша невидимо, но надежно охраняется! Это – уголок Божией Матери. Она Сама хранит этот островок счастья. XX век еще не посмел спуститься на дно чаши и завладеть ею, хотя и подступил довольно близко. На возвышенной стороне горы совсем недавно появились дачи горожан, а всего лишь в двух километрах от обители мир устроил для своих всегда развлекающихся и всегда безнадежно скучающих чад турбазу (она, впрочем, до сих пор не обрела постоянных владельцев и по большей части, как и дачи, пустует). Уже не так стал приятен вид гор, не так умиротворяюща долгая дорога к монастырю, проходящая теперь мимо строящихся дач. А ведь еще недавно здесь на протяжении восьмикилометрового пути встречался только один крестьянский домишко! Но покой обители все еще не нарушен – в этот святой оазис дерзкий и распущенный мир спускается довольно робко, сам, часто не зная, что привело его сюда, не понимая природы своей мучительной жажды, он все же стремится хоть немного утолить ее прохладой, тишиной и еще чем-то таинственным, что присутствует здесь, разлито, кажется, даже в воздухе.