Елена Кашина - Свет во тьме. Книга первая. Мир Абсолюта

Старший воспитатель блока «Малышка» или, как все – и дети, и взрослые – называли ее «старшая мамочка» сокрушенно рассматривала сидящую перед ней на детском стульчике девочку, а та упорно не поднимала на нее глаз. Угрюмая, нелюдимая, даже на собственное имя не откликается; непричесанная, над ухом прядь волос сколота взрослой заколкой, неуместной на детской головке. И заколка-то эта не яркая и блестящая, по нынешней моде, а из какого-то матового металла. Со времени поступления девочки в школу никто не смог ее уговорить снять заколку и причесать волосы. Вот и сейчас, старшая мамочка, недоумевая и огорчаясь, сидела, опустив руку с расческой на колени, а девочка глядела в пол, обеими руками прижимала заколку к голове и вот-вот готова была заплакать. Она и плакала-то не как другие дети – громко и требовательно, а молча и горько глотая слезы. Сердце доброй старшей мамочки этого не выдерживало. «Странная девочка… Уж, не из массовой ли она касты?» – недоумевала. Но это было возможно только в случае сверходаренности ребенка, а за несколько лет её службы в этой школе после окончания ВУЗа, в нее поступил только один такой мальчик.

Первые месяцы пребывания ребенка в школе были столь насыщенны, а отработанные годами методы адаптации столь совершенны, что малыши легко и быстро привыкали к жизни в школе. Немалую роль здесь играло и то, что, за год до поступления ребенок вместе с родителями посещал школу во время праздников и специально организованных знакомств с будущими одноклассниками и учителями, и, когда приходила пора окончательно поселиться в ней, его встречали уже знакомые учителя, воспитатели и сверстники. Эту же девочку старшая мамочка припомнить не могла. Прошло уже несколько дней с появления ее здесь, но о ней словно забыли, хотя, более чем очевидно, что она нуждается в частичной блокировке памяти и подсознания. Нет, конечно, нет, она не критикует Вышестоящих, несомненно, все делается правильно, и ее дело, как и всех в Мире Абсолюта, строго выполнять ГПЖ – Главное Правило Жизни: «Точно, беспрекословно, не допуская сомнений и критики, выполнять все указания Вышестоящих». Просто столь необычный случай выбил ее из колеи. Мелькнула пугливая мысль: какое заключение выдал бы Эл-Мо, если бы сейчас ее подвергли проверке на лояльность? В элитной касте такие проверки проводили очень редко, выборочно, и только в неординарных случаях, но страх перед ними внедрился в подсознание людей, осуществлял самоконтроль за поведением, словами, мыслями.

Перепоручив так и непричесанную девочку молоденькой дежурной воспитательнице, старшая мамочка, по заведенному порядку, поспешила с обходом помещений корпуса. Утренний обход всегда доставлял ей удовлетворение: выполненные с большим вкусом интерьеры, масса игрушек, с вечера убранных в застекленные шкафы, удобная мебель, чудесные ковры и портьеры – все красивое, дорогое и в идеальном порядке. В растворенные окна с недалеких гор задувает утренний чистый, прохладный воздух.

Из спален доносились голоса: воспитатели будили малышей, поощряя разноцветными жетончиками тех, кто бодро вставал, быстро умывался, одевался и бежал в спортивный зал на зарядку. На завтрак обладатели жетонов получали сладкое, тем же, у кого жетона не было, сладкое не полагалось.

Обойдя все комнаты и закоулки, старшая мамочка отправилась на пульт ночного наблюдения за детьми, чтобы узнать как прошла ночь, как спали дети. Пульт представлял собой узкий вытянутый зал, одна стена которого экранами обзора спален была, как бы разлинована в клетку. Если ребенок спал беспокойно, включался звонок и возле соответствующего экрана зажигалась лампочка. Об этом инспектор-наблюдатель сообщал дежурному воспитателю. Новенькая и в эту ночь металась, всхлипывала, и звонок звенел почти беспрестанно.

Старшая мамочка спускалась по лестнице в столовую, где дети уже заканчивали завтракать, когда запыхавшаяся нянечка, в поисках ее обежавшая весь корпус, сообщила, что вместе с новенькой девочкой её в свой кабинет вызывает Доктор.

Всякая встреча с Доктором приводила старшую мамочку в волнение. Вот и теперь она, слегка переполошившись, поспешила в столовую. Почти все дети уже поели, а девочка сидела за столом одна, сложив руки на коленях и понуро уставясь в наполненную тарелку. «Ничего не съела – огорчилась старшая мамочка. – И не причёсана. Хорошо, хоть одета опрятно».

Небольшой двухэтажный домик Доктора, директора школы, находился в глубине парка неподалеку от административного корпуса и здания гостиницы для приезжающих. С улицы невысокая каменная лестница вела в его холл-гардеробную со шкафами для верхней одежды. Через высокую двухстворчатую дверь – вход в обставленную дорогой мебелью гостиную – просторную, светлую, с высокими овальными окнами по двум стенам и выходом на увитую диким виноградом широкую веранду. Другая дверь из холла вела в рабочий кабинет Доктора, с современнейшей кабинетной аппаратурой. На первом этаже находилась и столовая, куда обеды из общей кухни доставлял робот-разносчик. На втором этаже были две спальни и библиотека – любимое место умственных занятий и отдыха Доктора – светлая комната со стеллажами книг, большим письменным столом и библиотечной аппаратурой.