Григорий обнял сестру и последовал за Мишкой, который потащил его на качели, находящиеся на церковном дворе. Всё то время, пока шла служба в церкви, Гришка возился с Мишкой и общался с семьёй. Для него церковные службы стали обычным ежедневным делом, он жил при церкви. А для его родителей это очередной глоток воды живой.
Время неумолимо уходило, и настала пора прощаться. Григорий забрал сумку с вещами и сладостями, которые привезли родители для него и братьев, а им отдал флешку с фотографиями и христианской музыкой. Настроил кондиционер в машине (это была машина Григория) и включил песню:
Оставив дом, забыв Отца, ушел далёко —
Ушел в края, где счастья нет, где одиноко.
За каплю счастья променял свою свободу,
Заблудшим сыном стал влачить свои ты годы.
Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.
Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!
Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…
Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!
Ты в жалких рубищах своих, обремененный,
Пасешь стада и ешь рожки – ведь ты наемный.
А вспомни годы те, что жил в отцовском доме, —
Невольно катится слеза, как вспомнишь…
Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.
Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!
Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.
Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!
«Пойду домой, вернусь к Отцу – а может, вспомнит?
Паду к ногам, буду просить – а может, примет?
Хотя бы быть в числе прислуг, но рядом с домом.
Пойду домой, вернусь к Отцу родному…
Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.
Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!
Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.
Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!
«Мой сын пришел, пусть знают все: он не заблудший!
Пропавший он, нашелся он, он самый лучший!
Мой дом – его, и все моё его пусть будет,
И горе жизни пусть он всё забудет…»
Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.
Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!
Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…
Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!
Григорий начал обнимать своих родных и разрыдался на плече у мамы. Затем он сел в машину с семьёй, чтобы вместе помолиться. Он молился о своей семье и благодарил за неё Бога. Когда молитва закончилась словами: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми нами. Аминь», Григорий снова разрыдался. Он понимал свой долг, который должен выполнить, и рад был этой возможности. Но тоска по семье была невыносимой. Когда Гришка начал пристёгивать ремнём безопасности племянника, Миша пытался отстегнуться и плакал.
– Мой родной, я люблю тебя, мы скоро увидимся, – протянул Григорий, ещё раз обнимая и целуя племянника.
Григорий проводил семью и долго ещё всматривался в сторону, где скрылась из виду машина с его любимыми людьми, его семьёй. Оставалось три месяца, три месяца из восьми, которые посвятил Григорий Богу. Но этот день для Григория был одним из самых счастливых и радостных дней в его жизни.
На Свято-Николаевском хуторе смеркалось. Стояло такое жаркое лето, что, казалось, можно руками ухватить тёплый воздух. И люди, и всё живое мечтало скрыться от жары в прохладе ночи. В это время в церковный двор въехала белая машина «Нива». Братья, бродившие по церковному двору в поисках прохладного ветерка после трудового дня, со словами «пасечники приехали» в считанные секунды скрылись в братской. Они знали, чем грозит приезд гостей на «Ниве».
Пасечники живут в станице Базковской, по соседству с семьёй Борисовых. Пчёлами стали заниматься с тех пор, как у супруга пасечников Игоря начались проблемы с ногами, и он чуть не лишился их. Разведение пчел стало для их семьи не только полезным, но и выгодным делом. С возрастом же содержать большую пасеку стало тяжело, и они оставили для себя всего четыре улья. Подружившись с пастырем Павлом, они стали привозить мёд, семечку и яйца на церковный двор, а взамен пользовались услугами братьев в перевозке ульев с одного места на другое. Эти-то громоздкие сооружения и пугали братьев. Одна из причин – сами пчёлы, реакция от укусов которых бывает разной. Другая причина – тот трепет, с которым Игорь относится к своим подопечным (разумеется, пчёлам), а именно «нести тяжёлые ульи, как будто несёшь воду, чтобы не расплескать». Усложнялось это дело тем, что нужно не просто нести. Нужно ещё поднять каждый улей на достаточную высоту, чтобы поставить в прицеп, а затем вынуть из прицепа с той же ювелирной точностью по принципу «не расплескай».
Читать дальше