Татьяна Краснянская - Ценнее, чем жизнь. Новомученики

В раннем детстве он торопился попасть к началу богослужения и на службу ходил всегда вместе с отцом. Звонарь, видя идущего священника, ударял три раза в колокол, и мальчик считал, что два раза звонят отцу, а третий – ему.

Впоследствии он иногда рассказывал о себе детям в назидание. «В детстве я был очень толстый и пухлый, и взрослые любили меня тискать, а я этого не любил и вел себя соответственно. И вот вижу сон. Сидит за столом Спаситель в синей и красной одежде и держит меня на руках. А под столом – страшная собака.

Спаситель берет мою руку и протягивает под стол собаке со словами: “Ешь ее, она дерется”. Я проснулся и с тех пор уже никогда не дрался, а во всем старался себя сдерживать, не сердиться и не делать ничего дурного. Вам, мальчишкам, всегда хочется попробовать курить. А у нас отец строгий был, он нам однажды сказал:

“Если кто будет курить, губы оторву!” Но попробовать все-таки хотелось. Выкурил я папиросу и пошел в церковь. Было Прощеное воскресенье. Запели “Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя…” Это было самое мое любимое песнопение. Но тут у меня нестерпимо закружилась голова, и пришлось мне выйти из храма. С тех пор я уже не пробовал курить».

В 1895 году Василий окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В 1899 году он поступил в Казанскую Духовную Академию, в период обучения принял монашество, был рукоположен в сан иеромонаха с именем Петр.

Он защитил в 1902 году диссертацию по богословию, и с 1902 по 1906 год трудился на должности московского епархиального миссионера.

Двери его квартиры в Епархиальном доме были всегда открыты для вопрошающих, и бывало, что последние посетители уходили от него за полночь, а утром иеромонах Петр уже торопился на богослужение.

С 1906-го он служил два года инспектором новгородской семинарии. Однако диавол через злых людей восстал на подвижника – они стали клеветать на иеромонаха Петра. Почти каждый месяц обер-прокурор Святейшего Синода получал анонимные доносы.

Возводя на о. Петра всевозможные гнусные обвинения, доносчики обещали ему печальное окончание церковной карьеры: «…мы доставим ему счастье проехаться на Соловки…»

Вопреки надеждам клеветников это предсказание сбылось к славе Божией – имя свт. Петра украсило лик соловецких святых. Но два года молодому иеромонаху пришлось терпеть многое. Например, для того, чтобы придать своей клевете характер достоверности, клеветники написали от лица некой знакомой отцу Петру женщины подложное письмо.

Иеромонах Петр (Зверев), настоятель Князь-Владимирского храма.

Эти искушения не смогли помешать молодому подвижнику «восходить от силы в силу», и 3 июля 1909 года Святейший Синод назначил иеромонаха Петра настоятелем Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии.

С началом военных действий в 1914 году в Спасо-Преображенском монастыре был устроен лазарет на двенадцать кроватей, из которых пять были на полном содержании монастыря. В 1916 году отец Петр уехал проповедником на фронт, где пробыл до февральской революции 1917 года. В 1917 году архимандрит Петр был назначен настоятелем Успенского монастыря в Твери. Здесь ему впервые пришлось испытать тяготу неволи: он был заключен в тюрьму в качестве заложника.

В 1919 году, в праздник Сретения Господня, он был хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии, и поселился в Печерском монастыре, где незадолго до него жил расстрелянный большевиками епископ Лаврентий (Князев). Владыка Петр поощрял народное пение на службе. Он призывал ввести народное пение во всех храмах епархии. В будние дни епископ служил литургию в домовой церкви. Каждый праздник после богослужения он произносил проповедь. В монастыре он завел преподавание детям Закона Божия, причем преподавал сам. Дети так привязались к нему, что зачастую собирались толпой у его крыльца в ожидании – не пойдет ли владыка куда-нибудь, чтобы сопровождать его. По дороге он что-нибудь им рассказывал, часто из своей жизни.

В Печерском монастыре древний собор в честь Успения Божией Матери был в то время сильно запущен. Стены и потолок были черны от копоти. Епископ обратился к народу, прося помочь навести порядок, и сам первый поднялся по лестнице и промыл часть потолка. На Страстной седмице владыка вышел очищать от снега двор монастыря. Кто-то спросил его: