Тимофей Алферов - Чаем воскресения мертвых

И тот, кто имеет свидетельство Иисуса Христа , тот понимает таких рассказчиков, а зачастую и сам включается в подобную же свидетельскую деятельность. В этом апостольском выражении: иметь свидетельство Иисуса Христа, – есть некоторая нарочитая двусмысленность. Неясно поначалу, кто о ком свидетельствует: я о Христе или Христос во мне и для меня? Но тому, кто имеет свидетельство, вскоре становится ясно: верны оба смысла сразу. Дух Божий свидетельствует нам о спасительной силе Христовых страданий для того, чтобы и мы сами стали Ему свидетелями. Свидетельство, таким образом, становится обоюдным, оно и Божеское, и человеческое. Оно и возможно из человеческих уст лишь потому, что появился его предмет: человек нашел драгоценный евангельский бисер и оценил, что по сравнению с ним все его прежде разделяемые ценности мелки и недостаточны, а то и вовсе ничтожны. Многое можно бросить ради удержания драгоценного сокровища веры в прекрасного евангельского Бога, способного сострадать человеку, – и человек свидетельствует об этом.

Да и сами свидетельства очень отличаются по форме. У кого книга, у кого картина, у кого песня или на худой конец рассказ со сцены, как я, дескать, был спасен Христом из героинового ада. Разные люди нуждались в спасении страданием и смертью Христа. Кто-то расскажет: смотрите, я вот, бросил пить, а другой вроде и не пил до своего обращения, но оба нуждались в спасении, оба нуждались в Спасителе. Оба уверовали, что спасение подаст им сострадающий Бог, ставший нарочно для этого таким же как мы человеком из плоти и крови, только без греха. И суть их свидетельства одна: у нас появилась другая жизнь. У нас появилась цель. У нас появилась хотя бы иногда переживаемая, ни с чем несравнимая радость о Господе. Мы в Сыне Божием сумели познать Бога в качестве Небесного Отца. Короче, на земле мы теперь живем по-другому. В хорошем случае это бывает заметно и постороннему глазу. Наши знакомые могут увидеть в нас некие изменения в лучшую сторону. Правда, им еще нужно будет осмыслить, а нужно ли это вообще, нужно ли это лично им, и связано ли это с канвой евангельского рассказа, а не с нашим самовнушением. Но в том-то и дело, что наше свидетельство может отразить лишь то, что происходит на земле. Мы ни в коем случае не можем свидетельствовать о чем-либо небесном, как свидетельствовал Иисус. Мы можем повторить Его слова и дать им свою (или церковную) интерпретацию, но мы не в силах принести небесное свидетельство, как свое.

Мы говорим человеку: вот видишь, Он же изменил мою жизнь. Собеседник отвечает: да, изменил. Да, христианство твое может пригодиться на то, чтобы перестать быть таким негодяем, каким ты был раньше. И может быть, это имеет смысл. Но и при этом относительно того, что нас ждет за смертным порогом, мы с тобою по-прежнему равны, ибо равно не знаем ничего. Всего-навсего, что ты мне можешь рассказать и показать, это то, что ты пытаешься лучше жить (да и то не всегда удается), но ты никак не можешь засвидетельствовать две вещи: что Иисус действительно дал тебе жизнь вечную, и что дать ее мог только Он и больше никто и ничто.

Логичная концовка. На этой точке мы начинаем разводить руками: мол, вольному воля, спасенному рай. Не хочешь не верь. Действительно, заставить поверить нельзя, а понятные подтверждающие свидетельства всегда будут недостаточными.

Но хуже другое. А сами-то мы, христиане, сталкиваясь раз, другой и третий с трудностями своего свидетельства, с его принципиальной ограниченностью, не начинаем ли постепенно переключаться лишь на то, что дал нам Господь для нынешней жизни? Вот пример из очень хорошего эссе Ильи Стогова «Страсти Христовы». Книга обращена к человеку неверующему или прохладному, написана с умом и сердцем, может кого-то задеть за живое. Но вот, несколько пространная выписка из ее концовки.

«Если вы состоите в браке, то, наверное, знаете: суть супружества не в том, чтобы достичь чего-то этакого, а в самом супружестве. Просыпаться и радоваться тому, что рядом с тобой тот, кого любишь. На протяжении дня делать друг другу приятное. Вечером вспоминать о пережитом вместе и говорить: «Спасибо, что ты была со мной». И слышать в ответ: «А тебе – что ты со мной». Христианство очень похоже на счастливый брак. Христианство – это путь. Долгая жизнь рядом с кем-то другим. Можно уйти в горы или пустыню, достичь высот самопознания и просветления и стать великим йогом. Но христианином так не станешь. Христианин – это тот, кто не бывает один. Христианин это тот, кому нужны другие. И особенно – Другой…