Владислав Бахревский - Патриарх Тихон. Крестный путь

Сообщалось: цена рубля на международных рынках скатилась до четырех копеек.

Главою вооруженных сил назначен Крыленко (товарищ Абрам). Корнилов и Деникин из ставки в Быхове бежали.

Всем послам – отставка.

Тихон осторожно сложил газету, убрал с глаз.

Все, что осталось от старой, от неубитой пока что жизни, потянется за спасением к патриарху, а вся сила патриарха – в предании да в имени.

Открыл Псалтырь. Прочитал: «Боже! Будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицем Твоим, дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое. Да восхвалят Тебя народы, Боже; да восхвалят Тебя народы все».

Открыл Екклесиаста: «И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб… и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их».

Не находя себе места, взял альбом. Держал в руках, не трогая застежек. Вспомнилось, как шли с отцом в Торопец с кордона. Попали в дождь, но лужи были теплые, земля теплая…

– Вот и шагаю с той поры. Через Америку до Москвы дошел.

Отложил альбом. Снова взял Библию. Открылось на Иезекииле: «И увидел я, и вот, рука простерта ко мне, и вот, в ней книжный свиток. И Он развернул его передо мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нем: “…плач, и стон, и горе”. И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву…»

– Господи! – Тихон закрыл глаза. – Я Твой слуга.

И опять взял альбом, смотрел на отца, на мать… Захотелось в Торопец, к нянюшке Пелагее… Где он, тот осколок изразца, который был его драгоценностью…

Шумно, распаленно вбежал в комнату келейник Яков Полозов. Тихон, будто придавленный рухнувшим потолком, поднялся старчески тяжело.

– Благословите, святейший! – Яков опустился на колени.

– Я так и знал! – В голосе ни радости, ни отчаяния. Положил на стол альбом, который все еще держал в руках. Благословил Якова.

В кабинет один за другим входили примчавшиеся с радостной вестью.

– Скороходы! – говорил Тихон, поглаживая панагию. – Ах, скороходы!

– Ваше святейшество поздравлять идут! – сообщили очередные гонцы.

– Ваше преосвященство, – поправил Тихон. – Мой Иерусалим пока что за холмами.

Всем примчавшимся прильнуть к славе достойнейшего стало неловко за суетность, виноватыми себя почувствовали. Лицо избранника Господа было покойно, в глазах тихое ласковое смирение, а пожалуй что и обреченность.

Прибыли архиереи. Тихон вышел к ним. Митрополит Владимир объявил:

– Преосвященнейший митрополит Тихон, священный и великий Собор призывает твою святыню на патриаршество богоспасаемого града Москвы и всея России.

– Благодарю, приемлю, коли суждено мне, недостойному, быть в таком служении, – ответил Тихон.

Приветственную речь сказал Антоний (Храповицкий):

– Ваше избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного промысла по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищами вашими по академии.

Поклонился Тихону в ноги, за Антонием и все архиереи. Поклонился и Тихон пришедшим поздравить его:

– Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: «плач, и стон, и горе» и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль. Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжелую годину. Подобно древнему вождю еврейского народа, пророку Моисею, и мне придется говорить ко Господу: «Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка… Я один не могу несть всего народа сего, потому что он тяжел для меня». Отныне на меня возлагается попечение о всех церквях российских и предстоит умирание за них во все дни… Ах, тяжело все это, но надо исполнять Божью волю…

Наконец его оставили одного.

Сел в свое сухонькое деревянное креслице.

– Вот, батюшка Иван Тимофеевич, как сны-то вещие смотреть!.. Патриарх твой Вася… Боже мой, но что это такое на деле?

День интронизации назначили на 21 ноября, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы.

7-го Тихон уехал в Троице-Сергиеву лавру.

Скоро уединение было нарушено: пришлось на день вернуться в Москву. Первое решение, которое принял Божий избранник, было горестное. На 13 ноября большевики назначили похороны своих героев. Кладбищем избрали Красную площадь, памятником – Кремлевскую стену.