Валентин Катасонов: Православное понимание экономики

© Катасонов В. Ю., 2019

© Институт русской цивилизации, 2019

У меня порой возникает ощущение, что современного человека в России больше всего в жизни интересуют и волнуют вопросы экономики. Во времена Советского Союза такого интереса не было.

Наверное, потому, что советский человек полагал: власть за меня думает о том, как организовать хозяйственную жизнь в стране, а мое дело – трудиться и пользоваться плодами экономики. Была экономическая политика партии и государства, которая разрабатывалась при активном участии десятков научно-исследовательских институтов и которая затем реализовывалась с помощью десятков министерств и ведомств.

Другая причина тогдашнего достаточно прохладного интереса к экономике может быть объяснена тем, что теория экономики была разжевана советскому человеку через преподавание марксистско-ленинской политической экономии. Даже если человека не сильно волновали теоретические вопросы экономической жизни общества, он все равно должен был с ними ознакомиться и засвидетельствовать свои знания положительной оценкой на экзамене. А в этой самой политической экономии (а также других экономических науках, занимающих подчиненное положение по отношению к политэкономии) все было разобрано «по косточкам». Так, чтобы никаких вопросов и сомнений у человека уже не возникало.

И вот четверть века назад мы переживаем распад Советского Союза, за которым следует радикальное изменение привычного советскому человеку образа жизни. Курс власти на внедрение либеральной экономической модели в Российской Федерации постепенно привел человека к осознанию того, что никто «наверху» о его социальном, материальном положении заботиться не собирается. Люди вспомнили поговорку: «Спасение утопающего – дело рук самого утопающего». Отсюда и неизбежный интерес к тому, что происходит в бушующем море так называемой рыночной экономики. Чтобы хоть как-то адаптироваться к жизни в этом море.

Часть общества (более молодая) стала проявлять интерес к экономике, рассчитывая в конкурентной борьбе за место под солнцем получить призы в виде богатства и социального престижа. Со стороны этой части общества образовался большой спрос на экономическое образование, которое молодые люди рассматривали (и продолжают рассматривать) как необходимое условие победы в конкурентной гонке на арене так называемой рыночной экономики.

Резко возросший интерес к экономике со стороны общества стал удовлетворяться средствами массовой информации, интеллектуалами (теми, кого в советское время обычно назвали интеллигенцией), системой среднего и особенно высшего образования.

Уже в начале 1990-х годов в России появилось множество учебников по экономике, которые чаще всего были переводными. Несколько позднее появились и собственные, которые, однако, при ближайшем ознакомлении оказывались пересказами все тех же западных учебников (часть из них была написана на гранты известного финансового спекулянта и «благотворителя» Джорджа Сороса). При большой пестроте обращавшихся на российском рынке новых учебников по экономике (как переводных, так и собственных, доморощенных), все они базировались на одном и том же методологическом и идеологическом фундаменте. Его название – «экономический либерализм», «монетаризм», «экономика свободного предпринимательства», «рыночная экономика» и т. п. Названия фундамента разные, но суть одна: свободный рынок – лучшая форма организации экономической жизни (по крайней мере, более совершенная, чем так называемая административно-командная экономика Советского Союза); минимизация участия государства в хозяйственной и даже социальной жизни; обязательная интеграция национального хозяйства в мировую экономику; свободный допуск в национальную экономику транснациональных корпораций; подчинение страны правилам «Вашингтонского консенсуса» (ответственность за внедрение которых в мире возложена на Международный валютный фонд); перестройка поведения человека и подгонка его под стандарты так называемого homo economicus и т. д.

Экономика в 90-е годы была объявлена серьезной наукой. Такой же точной, как математика, физика или химия. Для того чтобы в серьезности этой науки ни у кого не оставалось сомнений, ее стали называть econoomics (по аналогии с названиями точных наук – physics, mechanics). Но для того чтобы экономика действительно могла стать точной наукой, требовалось предположение, что люди в экономике подобны атомам или бильярдным шарам и их (людей) поведение не искажается никакими моральными соображениями и прочими «предрассудками».