Любовь Сигутина - Сказки на православную тему. Духовное наследие

– Какая таинственность!

Потом Карандаш добавил:

– Неясные очертания дома в ночи, темные большие деревья и кругом желтый свет! Он как будто разлитый, настолько он мягкий, ровный и …теплый.

– Ну, ты и сказал!.. Г-м-м… Теплый…

– А ты отойди подальше и посмотри еще раз. Что чувствуешь?

– Э-э-э, и правда: теплота. А отчего?

– Вероятно, этому мальчику удалось подобрать гамму красок, выдержать пропорции и в центре рисунка именно «разлить» желтизну света от луны и свечи. Сливаясь, они обеспечивают эту мягкость и таинственность.

– Да-а-а. Рисунок ему удался. Наверно, тоже хочет кому-то подарить, поэтому и на крылечко дома вышел.

– А я не согласен. У него в руках не только альбом, еще и кисточки торчат. Вышел порисовать.

– Давай и мы помолчим немного. Не будем ему мешать. Я тоже постараюсь закончить тебе свой подарок.

Тихонько вздохнув, Альбом улегся поудобнее. Карандаш еще некоторое время водил своим остреньким носиком, заканчивая рисунок, а его друг Альбом уже спал.

И снился ему желтый мерцающий свет на снежной поляне, а высоко в небе он видел звезду. Это была необычная звезда: она то приближалась к нему, то удалялась; то горела ярче, то становилась совсем незаметной. Она словно о чем-то шептала ему, отчего в бумажной душе его рождалось какое-то новое чувство, названия которому он не знал ранее. «Бог есть Любовь», – вдруг вспомнил он слова из Библии, которую в детстве читали ему, и понял, что таинственность рисунка – в Божественной Любви Мирозданья.

Человек приходит в мир совсем крошечным и беззащитным… Сколько же нужно сил, терпения и любви, чтобы воспитать его и сделать сосудом Божественной благодати! А до тех пор несмысленыш познает мир под неусыпным наблюдением родителей, бабушек и дедушек. Так приобретается жизненный опыт. Но, бывает, что он предпринимает и самостоятельные шаги («…я сам…»), и тогда шишки, ссадины и ошибки неизбежны.

– Фунтик, Фунтик… Кис-кис-кис… Бабушка, скажи Фунтику, чтобы ко мне пришел, – просит четырехлетняя внучка свою бабушку, чем-то занятой на кухне по хозяйству.

– Внученька, коты не понимают человеческого языка. Им невозможно приказать, но я попробую:

– Фунтик!..– серый с большой головой и лоснящейся шерстью кот слегка повел ушами, прислушиваясь. – Иди к Маше. Она с тобой хочет поиграть.

Секунду – другую кот смотрит в бабушкину сторону и важно, словно снисходительно, направляется в другую комнату, где Маша готовит «обед» на детской подаренной батюшкой плите. Некоторое время в квартире затишье: оба довольны – Фунт «послушался» и пришел, Маша – оттого, что есть кого накормить приготовленным блюдом. И вдруг затисканный кот, не выдержав посягательств на свою свободу, стремительно несется на кухню, угрожающе задрав хвост-трубу; а в комнате раздается истошный крик: «Бабушка, Фунтик меня оцарапал!»

– Фунтик, – строго «обращается» к нему бабушка. – Ты зачем Машу оцарапал?! Независимый взгляд кота выражает виноватость а сам принимает угрожающую позу с метанием искр из косых, ставших почти темными кошачьих глаз… Хвост-труба громко и ритмично бьет по полу….

– Видишь, Машенька, Фунтик сердится. Ты его, вероятно, обидела…

– Нет, я хотела влить ему в рот «суп», а он меня оцарапал, – хнычет внучка.

– А ты его погладь по шейке снизу. Он больше не будет… Погладь, погладь, не бойся…. Видишь, он уже и мурлычет.

Довольная, Маша ложится рядом с ним и, прижимая морду кота к себе, приговаривает: «Фунтяра, миленький…». Бабушка наливает в блюдечко молока, кот лакает, а Маша умилительно смотрит на его розовый язычок, которым он захватывает молоко, и понимает, что коты пьют и едят совсем не по-человечески.

В комнатах ненадолго воцаряется тишина.

Поспорили как-то на ночь глядя два Карандаша, у кого из них красивее получаются рисунки. Один говорил, что он рисует день, поэтому людям это приятнее и важнее. Мол, что толку от рисования ночных сумерек или непроглядной ночи? Обиделся другой Карандаш на эти слова и предложил другу спросить у самих людей, какие рисунки они предпочитают. Но как это сделать? Думали они, думали и решили подсмотреть сны у своего хозяина – ученика 4 класса Алеши Гребнева. Притаились они в конце дня на краю стола у книжной полки, и Алеша не заметил их. Собрал книги с тетрадями, ручки, тетради, сложил в портфель и уснул крепким сном. Просидели друзья всю ночь, подстерегая сны Алеши, но так ничего не увидели и не услышали. Крепко расстроились они, но, подумав, решили, что снам все равно верить нельзя. Надо искать какой – то другой источник ответа на свой вопрос. А утром они услышали, как Алеша разговаривает по телефону со своим одноклассником. Сначала они ловили обрывки отдельных фраз, а затем услышали, как Алеша стал читать другу из большой и очень умной Книги следующие слова: «И сказал БОГ: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог, что это добро есть. И разделил Бог свет и тьму. И назвал Бог свет светом, а тьму – ночью. И был вечер, и было утро. День первый…». О чем читал Алеша своему другу дальше, спорщики не слышали. Каждый понял, что Бог сотворил и день, и ночь, и что и то и другое людям необходимо для жизни: ночью они набираются сил, чтобы днем совершать дела во Славу Божью. И решили они никогда больше не ссориться друг с другом. «Кто спорит, – решили они, – тот считает, что он умнее другого, доказывая свою правоту. Но ведь Правда одна: у Бога.». Улыбнулись Карандаши друг другу и стали рисовать по-прежнему: один – ночь, а другой – день. А бывали минуты, когда они, сами того не замечая, уже и не различали, кто из них изображал день, а кто – ночь. Да это и не столь важно. Важно было другое: то, что они больше никогда не спорили друг с другом, а жили дружно и все делали вместе, как настоящие и верные друзья. А еще они полюбили слушать, как Алеша читает вслух то бабушке, то другу по телефону отрывки из этой замечательной Книги, которая называется БИБЛИЕЙ.