архимандрит Андрей Конанос - Христос – это свобода!

Очень давно, будучи обычным служащим священником, он как-то исповедовал одну женщину. Эта госпожа строго постилась, но при этом курила. И об этом она рассказала ему в последний момент, потому что хотела причаститься на Страстной седмице.

– Отче, забыла сказать – я курю. Но при этом пощусь без растительного масла!

– Нет, тебе нельзя причащаться.

– Что вы такое говорите, отче?

Она требовала Причастия так, как будто имела на него все права, и настаивала на нем.

– Но я заслуживаю этого, почему мне нельзя? Ведь я пощусь без масла!

То есть человек постился без масла и считал себя полностью оправданным для того, чтобы приступить к Святому Причастию. Это ошибка.

Он сказал ей:

– Нет, ты должна бросить курить!

– Этого, отче, я не могу сделать. Только не это!

– Хорошо. Тогда ты должна сделать что-нибудь другое.

Эта женщина не хотела бросать курить. Она не хотела трудиться для Христа, не хотела духовно упражняться и подвизаться, понемногу уменьшая свое «я». Но что же делать в таком случае? Постоянно угождать себе?

И вот что сказал ей духовник:

– Итак, слушай. Раз ты не можешь бросить курить, то в Страстную Пятницу ты должна открыть все окна твоего дома и купить свежую, вкусную телячью отбивную!

– Ой, отче, что вы говорите? Как это?

– Ты распахнешь все окна, пожаришь отбивную, и запах от нее распространится на весь квартал. Тебя как высоко духовного человека это не будет волновать – ты сделаешь это за послушание духовнику, воспринимай это как приказ. А потом ты съешь эту отбивную и причастишься!

– Но я не могу! Это исключено!

Видишь, эгоист вообще ничего не может. Он вообще не в состоянии смириться. Он не может ни перестать курить, ни перестать поститься. Но прервать пост он не может не из любви к Христу – потому что, если бы эта женщина любила Христа, она бы бросила курить. Такой человек постится потому, что ему это удобно. В таком случае пост дает ощущение комфорта. Ведь невозможно, любя Христа, что-то быть способным делать, а что-то – нет. Как можно поститься без масла, но при этом продолжать курить? Но когда священник сказал женщине про отбивную, это сильно задело ее – задело ее благочестие и духовность. И она сказала:

– Нет, это исключено, это невозможно. Прошу вас, отче, не надо! Хорошо, я попробую бросить курить.

А он ответил ей:

– Хорошо. А я тогда буду есть вареные кабачки и картошку, которые вообще не люблю. В Страстную седмицу я обычно ем сухофрукты, потому что они мне нравятся. Но ради тебя и я совершу небольшой подвиг – чтобы совершила и ты! У нас будет компромисс. Я ем то, что мне не нравится, а ты не куришь, чтобы причаститься на Пасху.

Вот что такое духовная аскеза. Ты ведешь борьбу и прикладываешь усилия. Старец Паисий говорил, что раньше духовнику было легче давать указания – люди выполняли их легко. Например, приходят к тебе посетители, а ты устал. И ты просто говоришь им:

– Я устал. Не могли бы вы уйти?

И люди уходили. Они не обижались, а просто слушались, говоря:

– Хорошо, раз тебе так хочется. Мы уйдем без обиды – ведь ты не отругал нас!

Мы не терпим замечаний. Мы не готовы к аскетическим подвигам. В прошлом (да и сейчас иногда) монахи часто принимали на себя хулу, ругательства. Для чего? Для того, чтобы подвизаться, чтобы смирять свое «я», то есть вести аскетический образ жизни.

«Сейчас нет таких мучений, как во времена Нерона или Диоклетиана, – говорил старец. – Но и своя братия может “помучить”. Один тебя обругает, другой обидит, третий отнесется презрительно – примешь ли ты все это? Вот оно – твое сегодняшнее мученичество. Это – смирение».

И при этом ты не прославишься, не станешь известным, о тебе не будут говорить люди. Вот твоя теперешняя жертва Христу. Сможешь ли ты это? Именно так поступали прежние монахи. И после этого Бог слышал их молитвы – ибо они смирились, то есть приложили усилия для того, чтобы придать своей душе определенную форму.

Если, например, у нас есть кусок мрамора и мы хотим придать ему какую-то форму, то нужно обработать этот мрамор. Возможно, таким образом мы причиняем ему «боль» и наносим «раны», но в конце концов из камня выйдет прекрасное изваяние.

И из себя мы также хотим изваять прекрасное. Внутри нас живет Христос, но невозможно придать этому Образу форму, пока мы живем в привычном комфорте. Мы ничего не делаем для этого – не постимся, не молимся, не бодрствуем, не любим, не подаем милостыню, не прощаем, не относимся к чужим ошибкам со снисхождением.