Петр Малков - У пещер «Богом зданных». Псково-Печерские подвижники благочестия XX века

Вернувшись в Эстонию, Сергей Миронович блестяще кончил Юрьевский университет и должен был остаться для подготовления к профессорской кафедре по химии. Вместо этого он ушел послушником в Псково-Печерский монастырь.

<���…> Он никогда не заботился о том, что есть и что пить и во что одеться. И все как-то устраивалось к лучшему. О карьере никогда не думал, был прост, хотя высокообразован и начитан. Все, что имел, раздавал. В Псково-Печерском монастыре он пробыл около трех лет, но не постригся, а… вернулся в мир… по повелению своего Старца, иеромонаха Вассиана, скончавшегося иеросхимонахом Симеоном… «Сергей Миронович, – сказал ему отец Вассиан, – гряди в мир, там такие люди куда нужнее, чем здесь. Учи самим примером жизни. А придет время, вернешься, если Господь благословит».

По выходе из монастыря Сергей Миронович… был назначен управляющим одной химической лабораторией. Скончался он, как я слышал, в сороковых годах. Сергей Миронович научился молитве Иисусовой, когда он был еще в одном сербском монастыре в самом начале двадцатых годов. Он преуспел в ней… достигнув внутреннего безмолвия, постоянного спокойствия и радости. С Сергеем Мироновичем я часто бывал в Юрьеве и в Псково-Печерском монастыре.

Раз зашел он ко мне в келью… <���…>

– Скажите, брат Сергий, – спросил я послушника, – как Вы осваиваетесь с новым положением? [Сергей Миронович Пауль незадолго перед этим поступил послушнимком в Псково-Печерскую обитель.]

– Очень хорошо, лучше, чем в Сербии, где было много русских интеллигентов. Без них лучше.

– Почему?

– Да потому, что простые люди, как здесь, цельнее, а интеллигенты от одного берега отстали, а к другому не пристали – и маются: старую, цельную, прадедовскую веру они потеряли, а вульгарного атеизма, хамства и разнузданности переварить тоже не могут. Хромают на обе ноги. Здесь только Настоятель да еще один иеродиакон из образованных, а все прочие – простецы, сиречь мужики. Когда я сюда пришел, Старец мой, монастырский духовник, отец Василий [в книге опечатка – должно быть «отец Вассиан»]мне и говорит: «Вот, Сергей Миронович, Вы пришли в монастырь. В Сербии уже в монастыре жили, знаете, что за жизнь. Преосвященный Феофан Затворник мудро писал, если уж монастырь – так на одиночество, церковь да келья; молись и трудись – и все. Сиди в келье, она тебя всему научит. А если будешь пускаться в беседы с братьей, то всего наслушаешься и не только из монастыря можешь уйти, но и веру потерять, удивляясь, как люди столько лет в Обители прожили, а полны пустоты, зависти, чванства и т. п. Вот ты научен молитве Иисусовой, в ней подвизайся, а за советом о ней обращайся к отцу Аркадию: он много о ней знает». Вот я так и живу, и отказываюсь ходить на беседы и разговоры, за что меня даже гордым считают.

– А скажите, Сергей Миронович, весьма ли полезна молитва Иисусова?

– Очень, только нужно проходить ее в духе кротости, а иначе легко впасть в духовную прелесть и возомнить о себе недолжное. <���…> Лучший путь, о котором говорится в Евангелии: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными».

– Значит, Вы пришли в монастырь познать истину?

– Монастырь, Сергей Николаевич, есть школа духовная… но это не есть школа формального исследования, как семинария, а духовного опыта.

– А найдете ли Вы искомое?

– А это Старцу лучше знать. Я хотел бы остаться здесь, но если Старец пошлет в мир, то пойду…» [8]

С жизнью отца Симеона в 1930-е годы нас знакомят краткие воспоминания схимника Феодора (Иртеля), бывшего валаамского послушника, который записал их (на основе нескольких встреч со старцем) гораздо позднее, уже в 1973 году, в США.

Жил он в келье Печерского монастыря – 20 ступеней под землей [9]. Это была келья очередного духовника братии.

«Не зашибись-то головою», – говорил он откуда-то из-под земли, когда я, постучав с молитвой Иисусовой в наружную дверь, спускался к нему на исповедь. Он встречал с тонкой восковой свечечкой в руке, садился со мной у угла покрытого темной скатертью стола. На стене висела большая икона-картина Воскресения Христова – с припавшей к ногам Воскресшего святой Марией Магдалиной.

Говорил Симеон просто, с псковским акцентом, о впадающем в грех послушнике: «Только бы не прилакомился». Днем отец Симеон работал в столярной мастерской или на Святой горе с пчелками. До избрания своего на должность духовника братии Печерского монастыря жил он много лет на монастырском хуторе Мустыщево с послушником, братом Константином, в безмолвии и уединении.