Анна Маркова - Святитель Николай Сербский

В следующее воскресенье весь Охрид собрался в монастырь на литургию, которую служил владыка. А он служил литургию как обычно. Все ожидали, что же будет на проповеди. По завершении службы владыка стал перед народом и, помолчав, заговорил:

– Что, пришли посмотреть на безумного Николу? Другим способом вас в церковь уже не затянуть?! Все вам некогда. Уже и не интересно. Другое дело – поговорить о моде. Или – о политике. Или – о цивилизации. О том, что вы – европейцы. А что же унаследовала сегодняшняя Европа?! Европа, которая за одну последнюю войну истребила людей больше, чем вся Азия за тысячу лет?! Ах, братья мои, разве вы ничего этого не видите? Неужели не ощутили еще на себе мрак и злобу нынешней Европы? За кем же вы пойдете: за Европой или за Господом? [13]

Проповедь владыки произвела большое впечатление на паству, но остановить общее отступление от веры она не могла.

Тогда святитель создает народное Богомольческое движение. «Богомольцы» не представляли из себя какой-то особой организации. Это были люди, готовые не только регулярно посещать церковь, но и повседневно жить по канонам православной веры, по христианским укладам родной страны, увлекая за собой и других. Во всех селах своей епархии владыка Николай ставил крепких в вере народных старейшин, объединявших крестьян для совместных походов в церковь, а также собиравших их в обычных домах на своеобразные христианские вечера, где читалось Священное Писание, пелись духовные песнопения. Богомольческое движение, распространившееся трудами святого по всей Сербии, было настоящим народным религиозным возрождением.

Помимо организации Богомольческого движения владыка Николай активно занимался созданием церковных приютов для сирот. В этих приютах сироты и дети из неблагополучных семей могли получить начальное религиозное и светское образование. Самым известным из этих приютов был так называемый «Богдай» в Битоле.

В июне 1936 года владыка Николай вновь направляется в Жичскую епархию – одну из старейших и крупнейших в Сербской Церкви. При нем епархия переживает настоящее возрождение. Обновляются многие древние монастыри, строятся новые храмы. Предметом особых забот стал для него имеющий неоценимое значение для Сербской Церкви и истории Жичский монастырь. При владыке Николае в обители принимали русских эмигрантов, один из которых, отец Харитон, даже стал его духовником.

Стараниями владыки Николая в Жичском монастыре развернулась активная реконструкция с участием известных специалистов и архитекторов: были построены церковь святителя Саввы с народной трапезной, кладбищенская церковь с колокольней, новый епископский корпус и многие другие постройки, большая часть из которых, к сожалению, погибла при бомбардировке монастыря в 1941 году.

Надо сказать, что со времен учебы в Санкт-Петербургской духовной академии святитель Николай искренне любил Россию и глубоко сочувствовал трагедии нашей страны. Однако в этот период его жизни русофильство святителя приняло совершенно особую форму – он не только принимал у себя в епархии русских эмигрантов, но и одним из первых заговорил о необходимости прославления семьи последнего Российского императора в лике святых: «Наступает время, и настало уже, когда воинство живых русских святых от святого Владимира, святого Серафима и до последних новомучеников, с царем-мучеником во главе, возвестит небу и земле, что народ русский заново рожден в страданиях, снова кровию освящен, преображен Христом и готов помочь всему миру» [15]. Слова святителя были очень смелыми – в то время общественное мнение склонялось к «нерешительности» и «безволию» последнего русского царя.

Но владыка Николай был уверен, что его долг, как серба, свидетельствовать о тех жертвах, которые принесла Россия, отстаивая свободу и государственность Сербии. Он говорил об этом так: «Посмеем ли мы когда-нибудь забыть, что русский царь с детьми своими и с миллионами собратьев своих пошел на смерть за правду сербского народа? Посмеем ли умолчать пред небом и землею, что наша свобода и государственность стоят России больше, чем нам? Мораль мировой войны, неясная, сомнительная и с разных сторон оспариваемая, являет себя в русской жертве за сербов с евангельской ясностью, несомненностью и неоспоримостью» [15]. Святитель не только словесно свидетельствовал о необходимости канонизации царской семьи – по его благословению в Жичском монастыре не стене трапезной был устроен иконописный образ царя-страстотерпца Николая II.