Ольга Сквирская - Иезуиты и кино

Побывав в нескольких церквах, мы не только сняли служения, но даже попали на венчание. Мы объездили реабилитационные центры для бывших наркоманов, где ребята и девушки сообща пытаются избавиться от страшной зависимости. Мы записали истории обращения нескольких людей разных возрастов, посетили многодетные семьи. Посидели также на репетиции знаменитой группы «Весть», набрав картинок на целый музыкальный клип. Я познакомилась со стареньким пастором, который в свое время за веру отбывал срок заключения в Магадане, а сейчас окормляет приход глухонемых.

Правда, их храм мне напомнил клуб, а само служение носило черты торжественного комсомольского собрания, с «монтажом» к Первому мая: один выступил – хор спел, вдохновенные лица в зале, затем другой прочел стихи про Иисуса – хор спел, сыграли на скрипке – и так далее. Меня все время тянуло поаплодировать.

Так или иначе, но съемки получились выразительные и нарядные.

Я изрядно перенервничала со сдачей этого фильма: к назначенному часу в монастырский двор иезуитов въехала туча иномарок, и вся пресвитерская баптистская мафия прошествовала в подвал, где располагалась «Кана».

Вся толпа, втиснувшись в мою монтажерку, придирчиво уставилась в монитор. Удрав во двор, я нервно бродила вокруг монастыря все сорок минут. Молодой шофер, тоже баптист из одной из церквей, ходил за мной, без конца повторяя:

– Не понравится им, вот увидишь. Им бы только собраться в кучу да лясы поточить. Они у нас все такие горлопаны, как на подбор.

«Черт тебя принес», – тихонько бурчала я.

На обсуждение я шла по коридору, как на гильотину. Два десятка мужиков в гнетущей тишине высокомерно разглядывали меня, вдруг мелькнуло бледное лицо Георгия и тут же исчезло за чьей-то спиной, – он таки переживал за меня.

Обстановку разрядил Дамиан, в котором «ще не сгинели» остатки польской галантности:

– Прежде, чем высказывать недостатки, давайте поаплодируем нашей даме за ее работу, – и чопорные дядьки, спохватившись, послушно устроили мне овацию.

Следом все пошло, как по маслу: верховный пресвитер, крупный красивый немец, выразил общее удовлетворение моим фильмом, высказав несколько мелких замечаний: тут неплохо бы подрезать, того подписать, у другого исправить должность…

Георгий, теперь уже не таясь, довольно улыбался мне в знак поддержки.

***

Тем временем брат Дамиан, будучи студентом Высших Курсов Режиссеров и Сценаристов, приступил к дипломному проекту, созданию фильма по нашумевшей во всем мире книге «Прости меня, Наташа».

Автор ее – Сергей Курдаков, выпускник Владивостокской мореходки, как и Георгий, между прочим.

Спрыгнув с корабля в открытое море, он чудом вплавь достиг Канады. Примкнул к протестантам, выбился в популярного проповедника, а в самом расцвете сил и карьеры был найден застреленным из револьвера.

Дамиану захотелось на эту тему пообщаться с Георгием, и я их свела, что называется.

Да, Георгий помнит тот случай, когда один моряк сбежал. Да, у него есть знакомые протестантские журналисты, и он готов дать контакт. Да, у него есть хорошие журналисты, которые могут помочь Дамиану в его расследовании (этот Сергей – наш земляк). Например, Аня, почему бы не дать ей заработать.

Так Аня стала сотрудничать с Дамианом и с американкой по имени Кэролайн, которая тоже параллельно работала над фильмом о Сергее, и с которой Дамиан решил объединить усилия.

– …Срочно зайди. Есть разговор, – тонкий голос в трубке звучал сухо и официально.

– Что случилось? – перепугалась я.

– Не по телефону.

– …Этот твой Дамиан и эта его Кэролайн – шпионы, а ты – наивная дурочка!

Я была в шоке. Оказалось, Георгий нечаянно прочитал не отправленное Анино письмо, адресованное Кэролайн, в котором она обещала в ближайшем будущем сфотографировать для американки железнодорожный вокзал.

«Дался им этот дурацкий вокзал!» – с раздражением думала я, в то время как на меня обрушился негодующий поток сознания Георгия, в котором плавали и «агенты Ватикана», и «американская военщина», и «эти коварные иезуиты», а также «эти сволочи, которые себе на таких вот случаях звезды делают»…

– …Уж я-то знаю – с ними работал, – кипятился Георгий. – Короче, так: я запретил Ане – под страхом увольнения! – даже разговаривать с этими двумя, – мне лишних проблем не надо.

Напрасно я, сначала сама, потом вместе с Дамианом, пыталась убедить его, что с вокзалом все так вышло не со зла, а по беспечности: отныне вход в радиостудию был закрыт не только для Дамиана, но и для меня. Теперь я могла только прийти в гости лично к Георгию, и только в нерабочее вечернее время, и только после звонка. Если брала трубку Аня, то разговаривала со мной испуганно и поспешно.