Шри Раджниш - За пределами просветления

Единственное различие в том, что Гаутама Будда не принял идею о своей недостойности, он отверг эту идею. Ему было легко отвергнуть ее — он был царевичем, наследником великого царства, единственным сыном царя, а царь считался почти богом. Так что у него не было идеи о своей недостойности.

Ну, а как насчет Кабира? Как насчет Раидаса, башмачника? Как насчет Горы, горшечника? Этих бедных людей общество обременило идеей, что они недостойны, но они отвергли эту идею.

В жизни Кабира есть ясные примеры. Всю свою жизнь Кабир прожил в Каши. Веками индуисты верили, что умереть в Каши — это величайшее благо, которого можно достичь в жизни, ибо тому, кто умирает в Каши, рай гарантирован. Неважно, каким человеком он был, — был ли он убийцей, вором, святым или грешником — эти вещи не имеют значения. Смерть в Каши стирает все это, и человек становится достойным рая.

Поэтому в Каши вы увидите множество стариков, которые пришли туда только для того, чтобы там умереть. За всю свою жизнь они ничего не сделали, но они не хотят упустить возможность попасть в рай.

А Кабир всю свою жизнь прожил в Каши, но пришло его время умирать, и он сказал: «Унесите меня из Каши, в маленькую деревню на том берегу». На другом берегу Ганга была маленькая деревня.

Его ученики сказали: «Ты что, с ума сошел? Люди стремятся попасть в Каши, весь город полон людей, которые пришли сюда умирать. А ты всю свою жизнь прожил в Каши. Что это за бред? А деревня, о которой ты говоришь, проклята; люди говорят, что тот, кто умирает там, в следующей жизни рождается ослом».

Но Кабир сказал: «Я хочу умереть в той деревне. Я хочу войти в рай благодаря моим собственным достоинствам, а не благодаря Каши. И я знаю свои достоинства».

И его ученикам пришлось переправить его на другой берег. И он умер в той деревне.

Этот человек был так уверен в своей достойности.

Он был ткачом. Нельзя сказать с уверенностью, был он индуистом или мусульманином, ведь его имя, Кабир, является мусульманским, это одно из имен Бога. Его нашли на берегу Ганга — маленький ребенок, всего несколько дней от роду, брошенный своими родителями.

Один великий индуистский ученый, Рамананда, пошел на берег Ганга для совершения утреннего омовения и нашел там ребенка. Он не был таким бесчувственным, чтобы оставить его там, поэтому он отнес его в свой ашрам — у него был ашрам и сотни учеников. Так что этот ребенок был воспитан среди браминов.

Но на руке у него было написано имя «Кабир». Рамананда не стал менять его имя.

Так что до сих пор неясно, был он мусульманином или индуистом. Ему самому было все равно.

Однажды в Каши было великое собрание; такие собрания проводились каждые двенадцать лет для решения некоторых религиозных вопросов, которые могли возникнуть в толковании священных писаний.

Естественно, Кабир не был приглашен, ведь было неясно, был ли он индуистом, а в собрании могли принимать участие только брамины.

Но это собрание никак не могло прийти к соглашению относительно одного места в священном писании. И один человек сказал: «Нам надо забыть о том, мусульманин Кабир или индуист, это не имеет значения. Он единственный живой человек в Каши, который может сразу же прозреть смысл этого отрывка священного писания».

Я рассказываю вам об этом случае по особой причине.

В то самое время в Каши находилась и Мира, она только что прибыли туда. Она странствовала по всей Индии.

С неохотой ученые обратились к Кабиру: «Тебя приглашают на собрание, потому что мы застряли на одном вопросе и никто из нас не переживал этого на собственном опыте. Но многие участники собрания говорят: "Кабир пережил это". Это место в священном писании должно быть истолковано только тем, кто сам познал это, — поэтому, хотя мы не уверены, индуист ты или мусульманин, мы все же приглашаем тебя, вопреки всем правилам».

Кабир сказал: «У меня есть одно условие: я пойду на собрание только в том случае, если туда будет приглашена и Мира».

А это было еще более трудным для шовинистического мужского ума — женщина! Какое отношение к этому может иметь женщина? Когда мудрые ученые обсуждают важные вопросы, женщина должна заниматься домашними делами.

Кабир сказал: «Тогда Кабир не пойдет. Кабир может пойти только в том случае, если позволят прийти Мире. Если вы готовы допустить Кабира, каста которого неизвестна, религия которого неизвестна, то почему бы не пригласить и Миру? Ведь она тоже может сказать свое слово. У нее было то же переживание, что и у меня».