Эрнст Мулдашев - В поисках Города Богов

Пока наши ребята обсуждали с немцами детали, периодически вставляя в английскую речь немецкие слова типа «аусгецайхнет» или «данкэ», я отошел в сторону, чтобы подумать. У меня не было оснований не верить немецким паломникам, но то предположение о свечении легендарного камня Шантомани, которое выдвинул я сам, выглядело слишком мистически.

– Уж не было ли таинственное свечение в небе своеобразной радугой? – призадумался я.

Но против этого варианта говорило то, что, наверное, никто не видел радугу от горизонта до горизонта; радуга, как правило, бывает локальной. Кроме того, никогда несколько радуг не выходят из одного места расходящимся пучком. А также в радуге никогда не бывает белого цвета, который, как известно, раскладывается на последовательность цветов: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый.

Да и вариант необычного заката солнца вряд ли может иметь место, ведь свечение началось с востока, откуда, как известно, происходит восход солнца.

Все сходилось к тому, что здесь, на Тибете, в районе священного Кайласа, происходят необъяснимые явления, которые никак нельзя было интерпретировать, кроме как мистически. Слово «мистика» означает тайна. А тайна есть то, чего мы не знаем и что никак не укладывается в нашем сознании. А Шамбала незримо присутствовала здесь, показывала нам, что в этом мире мы еще очень мало чего знаем, очень мало, и что перед нами лежит огромный пласт тайн, который нам придется исторически разгребать, чтобы следовать по предопределенному Богом пути прогресса. Мы, современные ученые, почему-то все время стараемся дать понятное для всех объяснение непонятному явлению, пусть даже это объяснение выглядит глупым и наивным, и почему-то все время боимся произнести слово «тайна» или «загадка», корча из себя всезнаек, хотя понимаем, что предназначение ученого как раз и состоит в том, чтобы разгребать завалы тайн, и что на свете есть тайны, которые будут раскрыты не завтра, а в далеком будущем.

Я стоял, опустив голову, поодаль от нашего автомобиля, и все более и более понимал, что я, как ученый, вынужден рядом со словом «Шамбала» ставить слово «тайна», и что разгадка этого легендарного и незримого творения Бога будет еще долго находиться на уровне предположений и гипотез, пока сама Шамбала не пойдет на контакт с человечеством, осознавшим, наконец, смысл грандиозных по значимости слов Добро и Любовь, в которых заложена колоссальная по силе духовная и физическая энергия.

Я стоял поодаль и все более и более понимал, что рядом со словом «Шамбала» нужно ставить слово «тайна»

Я стоял и хотел верить в то, что вскоре перед нами воочию предстанет главный предвестник Шамбалы – Город Богов, и что при виде него у нас возникнет впечатление, что мы, именно мы, нашли легендарную Шамбалу. Но… я не мог и представить, что вскоре мы поймем, что Город Богов уже выполнил свою миссию, создав нового земного человека, что он сейчас как бы мертв, а главная жизнь Шамбалы кипит под ним, где живут привычные друг для друга многоликие люди, и где светит теплое подземное солнце. Много-много раз эта мысль будет возвращаться ко мне после окончания экспедиции, и все сильнее и сильнее будет утверждаться мнение о том, что подземная цивилизация на самом деле существует, что она по принципиальным моментам руководит нами, и что она, именно она, создала Город Богов в качестве матрицы, чтобы запустить новую конкурирующую с нами линию жизни.

– Ты, Сергей Анатольевич, счастливый человек, – ты видел глаза Защитника Тибета

В этот момент я еще не знал, что после обработки экспедиционного материала по Городу Богов неожиданно для самого себя обнаружу, что на вершине священной горы Кайлас существует квадратная площадка, похожая на таковую на вершине Великой Пирамиды Хеопса, и что эта площадка может быть интерпретирована как посадочная площадка для корабля древних, который и мог (вспомним крылатого коня Лунг-та!) принести туда чудесный камень Шантамани, испускающий иногда невероятное по силе свечение.

А тогда, когда я стоял поодаль от машины и думал, тонкая ниточка грусти все более и более просачивалась мне в душу, как бы изнутри намекая на мою умственную несостоятельность, а грандиозность слова «тайна» молотом била по голове. Я развернулся и пошел к машине. Увидев Селиверстова с Рафаэлем Юсуповым, я подошел к ним и, обращаясь к Селиверстову, сказал: