свящ. Антоний Лакирев - Чающие утешения Израилева

Кроме того, читателю бросается в глаза тесная связь видения Иезекииля с двумя жизненно важными библейскими текстами, с началом и концом Священной Истории. Описание Храма, составленное Иезекиилем, живо напоминает описание Скинии, в которой Бог обитал посреди Своего народа в пустыне. Это описание, занимающее значительное место в Пятикнижии, поражает обилием деталей и является существенной частью Моисеева завета. Как присутствие Божие в Скинии было смыслом Синайского завета, так и смысл нового Иезекиилева Храма – в присутствии Бога среди людей. Как Скиния в Пятикнижии, так и новый Храм в книге Иезекииля становятся знамением Завета с Богом. И, конечно, невозможно не вспомнить, что Новый Иерусалим описывает еще один пророк и тайновидец – евангелист Иоанн Богослов. В самом конце Апокалипсиса Иоанн говорит о городе и об Ангеле, который измеряет его тростью, в точности как в видении Иезекииля. Характерно, что если Иезекииль видит, в сущности, только чертеж (так и хочется сказать – черно-белый), то описание Иоанна сверкает ярчайшими красками всех драгоценных камней. Прекрасно знавший текст Иезекииля, евангелист Иоанн говорит о Новом Иерусалиме: «Храма же я не видел в нем; ибо Господь Бог Вседержитель – храм его», – и эти слова выражают основной смысл обоих видений.

Иез. 41—42

Смысл детального описания Храма, которое приводит пророк Иезекииль, в первую очередь, заключается в самой этой детальности. Этим подчеркивается для самого пророка и особенно для его слушателей подлинность и реальность его видения. Оно настолько ясно, что можно измерить все помещения Храма, все его части. Однако это не просто гомилетический прием, призванный воздействовать на слушателей. Логика слова пророка состоит в том, что туманное и неопределенное будущее невозможно было бы описать в точности. Как о разрушении Храма Господь говорил, что оно сбудется непременно, и ничто не в силах предотвратить его, так и слово о восстановлении есть предвидение того, что в какой-то незримой реальности, в ином измерении времени уже совершилось. Иезекииль говорит не о здании, которое еще только может быть построено, но о том, что в вечности оно уже существует.

Кроме того, пророк полагает, что его слушателям или, в крайнем случае, их детям, предстоит собственными руками строить этот Храм, хотя в вавилонском плену еще нельзя об этом и помыслить. И в предвидении этого пророк стремится снабдить народ Божий, возможно, более точным описанием предстоящей постройки.

Самое важное для пророка в этом описании – Святое Святых, место пребывания ковчега Завета, жертвенник и все необходимые для культа помещения. Ведь их наличие в будущем Храме можно объяснить только тем, что в нем будет возобновлено поклонение Единому, и Храм снова станет местом Его присутствия. Значит, то обращение к Вседержителю, которое в Вавилоне силой обстоятельств остается неполным, найдет в будущем Храме свое завершение в будущих богослужениях.

В первой половине книги пророк записывает слова Всемогущего об изгнанниках: «Я Сам буду для них некоторым святилищем». И в течение четверти века это слово исполнялось день за днем. Только жертвы не приносились во вновь родившейся синагоге, потому что они должны приноситься только в Иерусалиме. И теперь, в видении грядущего Храма, времена и сроки смещаются и соединяются, давая людям почувствовать вкус вечности. Поклонение и молитва могут приноситься Богу иудеями в Вавилонии, потому что в божественном Замысле уже существует будущий Храм, который их детям еще предстоит построить!

Такое рассуждение антилогично, оно опрокидывает человеческие представления о причинах и следствиях, потому что коренится в ином представлении о причинности. Единственная ее основа – воля Творца, исполнению которой не может противостать ничто. Раз определенная, эта воля не меняется и не может не исполниться, потому что Бог – единственная реальная сила в этом мире.

Иез. 43

Иезекииль видел Славу Господню покидающей Храм, и теперь он видит Ее возвращение. Сам пророк подчеркивает одинаковость обоих видений. Только на малое время отходил Господь от Своего Дома и Своего народа, чтобы совершилось покаяние и очищение Израиля. Верность Его Завету с Авраамом, Моисеем и Давидом оказалась превыше всего, даже полное и окончательное падение избранного народа не превозмогло ее. Этим видением возвращения Присутствия Божия не отменяется все, что произошло с Иерусалимом, не отменяется трагичность его судьбы. Но во мраке его истории появляется свет, на который люди не имели права и не смели надеяться. Видение возвращения Славы Господней совершенно меняет эмоциональную окраску всей книги пророка Иезекииля. Исполненная ужаса перед лицом опаляющей Святости Божией, она становится благовестием надежды.