Владимир Головин: По ту сторону смерти. Ответы на вопросы

Церковь – один организм, одно целое. Вот, например, порезались, организм себя лечит. Если один порез – это одно, а если небольшие порезы по всему телу наделаю, – сложнее, дольше, ещё не известно, чем всё закончится. Вот так и здесь, лучше так поступать: если есть желание за многих молиться, то в эту субботу одного поминать на акафисте, в другую субботу – другого.

Очень часто приходится видеть, как люди очень расстраиваются после смерти близких людей, если те не знали Бога, умерли без покаяния, без причастия. Близкие, родные, которые Господа знают, не могут не пере-живать: куда они пойдут-то? И стараются хотя бы перед смертью повернуть к Богу.

Порой мы это делаем так, что только раздражаем близких нам людей, больше вреда несем, чем пользы, и ещё больше закрываем их для Бога. Понятно, что потом в душе будет, – всё испортили. Это, конечно, больно бывает.

Мне приходится говорить такие слова: «Когда человек жив: больной, при смерти, но живой, в нём Богом данный дар свободной воли имеет место быть. И, например, я своими делами, словами, любовью, молитвой хочу его подвигнуть ко Христу, спасению, радости. А он своим устроением, своей свободной волей тянется в другую сторону. Для меня лично это похоже на игру по перетягиванию каната – кто кого перетянет. Ещё не понятно, кто из нас сильнее. Не знаю, я ли его к Богу подвигаю маленько, или он меня стаскивает. Это так о живых молиться.

Вот человек умер. Что происходит с человеком, его духовным состоянием? Воля уже не проявляет себя. В человеке свободы выбора уже нет. Что ранее посеял, то и получает: или радость с Господом, или – муку. А если муку? Свободной воли он теперь не проявляет. Что это значит? Если я буду стараться о его спасении и буду тянуть его, он сопротивляться уже не сможет. Действие только в одну сторону – только я тяну. Но я что смогу сделать для него, он же уже умер? Мы, православные, знаем – молиться нужно. Вымолить душу усопшего легче, чем вымолить живого. Поэтому когда наши близкие умерли без покаяния, причастия, то надежда у нас при этом не умирает. Мы знаем, что ещё ничего не потеряно. У нас есть возможность, если мы с любовью будем молиться за них, то сопротивления не будет, мы сможем их поднять.

Я сталкивался с такими фактами, когда при жизни о человеке много молились, старались по-доброму сказать ему что-то, как-то повлиять, каким-то примером добрым зажечь, но результат порой был нулевой, а порой даже становилось как бы хуже. И приходилось видеть, что когда люди начинают молиться за усопшего, Господь такие вещи открывает, что просто на изумление.

Мне никогда не забыть одного молодого человека. Он приехал в церковь и сказал, что у него умер папа. И хотя он был крещёный, это только одно название, что крещёный. Сынок обратился к Богу, а отец – нет. И он очень переживал за состояние души отца. Он проговорил: «Я понимаю, что с отцом. Я очень переживаю за него. Я покоя лишился. Мне плохо. Не могу жить, как жил. Я старался его обратить, но…» И я ему сказал о том, что всегда есть шансы, – давай молиться. Он начал молиться. Я не помню, сколько он молился. В следующий раз он приехал в нашу церковь и сказал: «Батюшка, мне приснился отец. Как будто он ещё живой, когда болел. Я пришел помыть его с большим желанием. Я был рад, что он живой, что я могу ему послужить. С такой любовью мыл его. Положил на постельку чистенького. Так мне хорошо: папе послужил опять. Потом повернул его набок: одна половина чистая, а другую грязной оставил. Я во сне догадался, что это значит, и проснулся от этого. Наполовину только вымыл, наполовину. Сразу понял, что это значит». Господь ему вот такое утешение показал, что его молитва имеет действие. И он этой радостью приехал поделиться – половину значит сделал. Теперь молитву с надеждой буду совершать – домою папу своего. Этот важный момент я хотел сказать для нас, живущих. Чтобы мы сильно не расстраивались, когда умирают близкие, не готовые к вечности, мы остаемся здесь, мы можем сделать для них то, что можем. А значит – должны, а значит – будем.

Когда мы молимся об усопшем, что мы просим у Господа? Простить его согрешения, вольные или невольные. Какие у него, ребенка, прегрешения? Например, во время родов помер. Никаких. Мы просим: избави от муки геенской. Он может быть в аду, никакого зла не совершив? Нет, хотя некрещёный младенец не будет на той духовной высоте, как умерший крещёный младенец. По Лаврентию Черниговскому, у всех разный уровень духовный. Одна высота у херувимов, другая у серафимов, ближе всех к Господу Михаил Архангел. Но только скажу словами Христа, что последний в Царствии Божием счастливее, чем самые богатые на земле.