Инок Никодим - Азбука спасения. Том 5

Некрадомое богатство смиренномудрия

Нередко Бог, по распоряжению Своего Промысла, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти, для того, чтобы они, взирая на сии легкие почти безгрешные немощи, много себя укоряли, и тем приобрели некрадомое богатство смиренномудрия.

Окрадение души есть, когда мы почитаем за добро, в чем нет добра, – оно есть неприметное лишение богатства, есть неведомое пленение души.

Фома нищ, но открыл некрадомое сокровище – ребро Владыки

Жизнь человеческая коротка, маловременные радости многотрудного жития – паутинная ткань, наружный блеск жизни – сон. Но весьма блажен покой праведных, упокоение на небесах бесконечно. Подлинно, это – дары бессмертного Щедролюбца! Ибо Чье естество не изменяемо, у Того и даяние нескончаемо. Поэтому здешняя борьба праведных временна, а победа и тамошние награды вечны.

В жизни, как в училище ратоборства, трудимся мы, борясь со скорбями, и природе нашей много противников. Удовольствия отнимают твердость, роскошь изменяет мужество, уныние расслабляет силы, клеветы наносят оскорбления, лесть прикрывает собою злоумышления, страх делает, что падаем в отчаяние, и в таком-то треволнении непрестанно обуревается наша природа. Не только горести жизни несносны, но и то самое, что, по-видимому, приятно, опечаливает своею превратностью; и мы проходим жизнь почти полную скорбей и слез. И если угодно тебе знать, выслушай описание горестей жизни.

Человек посеян в утробе матерней, но этому сеянию предшествовала скорбь. Семя брошено в бразды естества, если только размыслим об этом, то устыдимся начал рождения. Брошенное семя изменилось в кровь, кровь одебелела в плоть, плоть со временем приняла на себя образ; образовавшееся непонятным для ума способом одушевилось; одушевленное воспиталось естественными средствами; стесняемый зародыш скачет, негодует на это узилище естества, но едва наступило время рождения, распались затворы чревоношения, отверзлись двери естества, матерняя утроба разрешила удерживаемый ею дотоле плод, выскользнул в жизнь этот борец скорби, вдыхнули в себя воздух эти уста твари, и что ж после этого? Первый от него звук – плачет. Достаточно этого, чтоб поначалу узнать жизнь.

Младенец коснулся земли, и не смеется, но, едва коснувшись, объемлется болезнями, и плачет. Он знает уже, что заброшен бурею в море скорбей. Питается со слезами, сосет молоко с принуждением, достигает возраста, и начинает бояться родителей, или домашних слуг. Стал взрослым отроком, и отдан в науку учителям. Вот страх не знающий отдыха! Ленится, принимает побои, проводит ночи без сна, но выучивается, вполне успевает, заходит далеко в науках, приобретает добрую о себе славу, просвещен всеми родами познаний, исполнен опытности в законоведении, со временем достигает мужеского возраста, посвящает себя военной службе. Опять начало еще больших скорбей! Боится начальников, подозревает злонамеренных, прилепляется к корысти, везде ее ищет, сходит с ума, домогаясь прибыли, неусыпен, проводит жизнь в тяжбах.

Рассчитывая выгоды, оставляет родину никем не влекомый, служит невольно, трудится сверх силы, проводит в заботах ночи, работает неутомимо днем как раб. Нужда запродала его свободу. Потом после всего этого, после многих трудов и угождений, удостоен он почестей, возведен на высоту чинов, управляет народами, повелевает войсками, величается, как первый сановник в государстве, собрал груды богатства, но с трудами текло вместе и время, с чинами пришла и старость, и прежде, нежели насладился богатством, отходит похищенный из жизни, и в самой пристани терпит кораблекрушение. Ибо вслед за суетными надеждами идет смерть, посмеивающаяся смертным.

Такова жизнь человеческая – непостоянное море, зыбкий воздух, неуловимое сновидение, утекающий поток, исчезающий дым, бегущая тень, собрание вод, колеблемое волнами. И хотя буря страшна, плавание опасно, однако же, мы – пловцы спим беспечно. Страшно и свирепо море жизни, суетны надежды надмевающие подобно бурям. Скорби ревут, как волны, злоумышления скрываются, как подводные камни, враги лают, как псы, похитители окружают, как морские разбойники; приходит старость, как зима, настоит смерть, как кораблекрушение. Видишь бурю, правь искуснее, смотри, как плывешь, не затопи ладьи своей, нагрузив ее или богатством, приобретаемым неправдою, или бременем страстей.