Дмитрий Семеник - Крест Христов

Посмотрим на самих себя: как сплетена нить нашей жизни, к чему она приведет нас, небрежно нами распутываемая? Там сказано нами бранное, оскорбительное слово, там возведена клевета на ближнего; ныне – ссора, завтра – гнев, мщение и зложелательство; ныне – бессердечный смех над немощным человеком, завтра – презрительный отказ нищему, просившему у нас кусок хлеба. Все эти произвольные наши грехи распинают вторично Господа, побуждают нас плакать и сожалеть о самих себе.

Поэтому трогательное евангельское повествование призывает нас прежде всего к тому, чтобы мы более и более обращали внимание на самих себя и на ту судьбу, какую мы строим себе своими делами, а не увлекались до самозабвения сочувствием к чужим делам и положениям.

Надо быть истинными христианами, надо возжечь в себе дух веры и любви, научиться смотреть на свои согрешения, а не осуждать ближнего; и именно этим, как ничем иным, покажем мы свою любовь к Господу, и тогда Господь в ответ на нашу любовь к Нему возлюбит и нас, и введет в Вечное Свое Царство добра, правды, мира и любви, и сделает нас наследниками нескончаемого блаженства. Аминь.

Возлюбленные во Христе братия и сестры, сейчас Святое Евангелие раскрыло перед нашим мысленным взором потрясающую картину страшных страданий и смерти Богочеловека – Христа Спасителя. Какое христианское сердце не содрогнется и не придет в умиление, слыша о таких мучительных страданиях Господа нашего? Тем более д'олжно нам сокрушиться в сердце своем от сознания, что каждый из здесь стоящих в какой-то степени повинен в Голгофских муках Божественного Страдальца.

Человечество возвело Христа Спасителя на Крест. Перед Пришествием Его род человеческий пребывал во тьме и сени смертной, погрязал в бездне греховной. Из этой бездны ничто не могло извлечь мир, кроме сошествия с Небес Единородного Сына Божия, принесшего Себя в Жертву за его спасение.

Мир перед Пришествием Спасителя ниспал в самую глубину нечестия и греха. Реки беззакония разливались по всей земле, гордость до небес поднимала свою голову, люди служили диаволу, забыв и оставив Творца своего. Чаша, растворенная грехами всего мира, потопила бы этот мир, если бы ее не воспринял Господь. Пред Его всепровидящим взором постоянно представлялась ужасная чаша сия – чаша гнева Божия, неизбежные проклятие, отвержение и вечная погибель, готовые обрушиться на преступный человеческий род.

Тридцать с лишним лет Он носил в Себе мысль, что должен тяжко пострадать за спасение мира. Предопределенное время приближалось. И это время было временем скорбей и лишений Богочеловека. Но вот наступила ночь, ночь, когда решалась судьба всего мира на все времена. Сколько внутренних мук и какое предсмертное истощание должен был Он здесь в это время испытать, чтобы окончательно решиться совершить то великое дело, которое Отец дал Ему исполнить! Это была ночь, подобной которой не было и не будет среди всех дней и ночей стояния мира, ночь борений и страданий самых лютых и неизобразимых; это была ночь изнеможения – сначала святейшей души Богочеловека, а затем и безгрешной плоти Его; ночь воплей и слезной коленопреклоненной молитвы пред Отцом Небесным; эта священная ночь была страшна для самих Небожителей, но всерадостна для падшего человечества и убийственна для князя тьмы и ада.

Это была ночь изнеможения и воплей, увенчавшихся победою и торжеством духа над плотью и безусловной преданностью воле Отца Небесного пред ужасающими призраками Голгофских мук.

Кто измерит бездну скорбей, объявших тогда пресвятую душу Спасителя мира? Они превосходили всякое понятие человеческое. Видя около Себя учеников унылых и боязливых, Спаситель и Сам открыто предался снедавшей Его внутренней печали; Он начал скорбеть, тосковать, ужасаться, говоря: Прискорбна есть душа Моя до смерти (Мк. 14, 34). Да, при виде приближающейся смерти Он Сам ужасается и страждет яко смертен, ибо чистая и безгрешная человеческая природа Его особенно отвращалась всякого рода насилий и мучения – и тем более смерти.

Смерть Искупителя, имевшая источить жизнь и нетление, есть тайна тайн Божиих. Она была не просто смертью, но и страшным закланием на крестном жертвеннике, закланием, совмещающим в себе все возможные ужасы и муки, не только земные, но и подземные, и адские.