Наталья Степанова: Книга женской силы

Горит, не потухает,

Веками не прогорает.

Господи, Сыне Божий!

Пусть бы и у (имя) душа горела,

По мне день и ночь тлела,

Горела, не угасала, день и ночь страдала,

По мне, по рабе (имя).

Аминь.

В чистом поле стоит Феоклист —

Все высохло и посохло,

Так бы и ко мне душа (имя) присохла.

Сохла бы, присыхала, покоя бы не знала

Ни ночью, ни при луне, ни при алой заре.

Гори его плоть, гори его кровь,

Гори и пылай его любовь

По мне, по Божьей рабе (имя).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне, присно, во веки веков.

Аминь.

Встаньте рано, в половине пятого утра, когда все кругом мокрое от росы, проведите правой рукой по росе у своих ног и дотроньтесь мокрой от росы рукой до области сердца. При этом нужно сказать:

Как ты, роса, на горячем солнце посыхаешь,

Так бы и мой милый, раб (имя), посыхал,

Ни покоя, ни продыху не знал,

Все скучал по мне и горевал,

Мучился день и ночь и страдал

По мне, по Божьей рабе,

По своей венчанной жене (имя).

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь.

Аминь.

Если вам нужно что-нибудь от судьбы, ступайте к колодцу и, подняв из него ведро воды, смотритесь в воду и говорите заговор, а затем воду снова вылейте в колодец. Слова заговора такие:

Я тебя налила,

Я тебя снова отдала,

И когда тебя будут люди брать,

По своим избам в ведрах таскать,

Коров, курей, свиней и деток поить,

Тогда меня раб (такой-то) станет любить.

Ключ моим словам,

Замок моим делам.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Иногда ворожея, нагадав одинокую жизнь, туг же дает совет пойти в глухую полночь на перекресток да заговорить себя от одинокой судьбы. Для этого надо бросить там тринадцать копеек, перекреститься и трижды сказать:

Господи Боже, благослови.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Есть мертвое поле,

В поле том живет горе.

Живет оно в поле, поживает,

Одиночества не знает.

Заговариваю я себя (имя),

Чтобы мне одной вовек не бывать,

В одиночестве одной не страдать.

Пойди, мое одиночество, в поле,

Туда, где живет злое горе,

Там тебе жить, там тебе бывать,

А меня (имя) навсегда оставлять.

Ключ моим словам, замок моим делам.

На ныне, на века, на все времена.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Утром на Пасху пусть невеста выйдет к накрытому стряпней столу, всплеснет руками и скажет:

Как много куличей на столе стоит,

Пусть столько же ко мне сватов прибежит!

Даже дурнушка непременно выйдет замуж, если заговорить пенное пиво или брагу и вылить его на пешем перекрестке.

Заговор такой:

Как мужики любят пиво пить да хвалить,

Так бы и рабу Божью (имя) любили и хвалили.

Сколько на сем пивке питухов,

Столько и рабе Божьей (имя) женихов.

И как людьми истоптана эта дорога,

Так бы было и у рабы (имя) женихов очень много.

Из письма:

«Наталья Ивановна, здравствуйте! Сразу хочу извиниться, если что не так, но я впервые в жизни сажусь писать письмо. До этого никому никогда не писала, да и некому мне писать письма: прожила всю жизнь вдвоем с мамой, замуж не вышла, друзей не завела. Мама у меня, что называется, с характером, ей никто никогда не мог угодить, и всех моих женихов она разогнала. Я же по характеру вся в отца: если на меня начинают кричать, то я тут же теряюсь и молчу. Всю свою жизнь прожила по маминой указке. Носила такую одежду, чтобы ей нравилось, ела только то, что она считала нужным, покупала лишь те вещи и продукты, какие она велела. Даже готовя еду, я солила так, как было по вкусу маме, а потом ей несла в ложке пробовать, иначе она бы и есть не стала. Сейчас мама моя уже старая, ей восемьдесят девять лет, и с годами ее характер только ухудшился. Кричит, швыряет в меня вещи, если я хоть ненадолго задержусь с работы, и ничего не хочет слушать. Я все терплю – уже привыкла к бесконечным скандалам, да и жалко мне ее, ведь совсем старая и скоро умрет. Но пишу я вам вот почему. Мама всю жизнь забирала мою зарплату, да и все наше имущество записано на нее. Что ж, как она хотела, так всегда и было.

В последнее время она и вовсе извела меня бесконечными капризами и придирками. Каждый месяц по нескольку раз мама переписывает свое завещание. Сперва на меня, а как разозлится, то вызывает нотариуса и переписывает на кого ни попадя. Писала уже и на соседей, и на, смешно сказать, местный музей. Каждый раз она мне выговаривает: „Помрешь ты у меня под забором! Лучше чужим людям отдам, чем тебе, непослушная дочь!" А ведь мне уже, Наталья Ивановна, и самой скоро семьдесят лет, боюсь я без своего угла остаться. О другом-то я не горюю, привыкла я скудно жить: мама все на черный день копила, а я работала и все деньги ей отдавала. Когда произошел дефолт, то все наши деньги – и ее, и мои – пропали. Мама потом месяц лежала на диване и молчала, и я, чтобы только хоть как-то ее привести в чувство, сказала ей, что деньги эти не пропали, их государство просто временно заморозило, как когда-то облигации трехпроцентного займа. Теперь мама ждет, что ей вот-вот отдадут давно сгинувшие деньги.