Инок Никодим - Азбука спасения. Том 24

Поэтому ни болезней слишком не страшись, ни – ожидаемого наступления времени старости, потому что, если это будет угодно твоему Царю, а также будет на благо для твоей души, – болезнь твоя прекратится, а старость твою Он – как крылами – покроет Своею Божественною силою. Ввиду этого, и по отношению к тяжким душевным болям, будучи неустрашимым – как некий достойный борец на состязании незыблемо и доблестно переносит труды, – не терзайся душою от скорби. Если же болезнь и будет продолжительной, не томись, и если что иное приключится тебе, не сетуй, но яви доблесть души, воздавая благодарение Богу, находясь и в тягостном положении, а это более мудро, чем для мыслящего по-общечеловечески, и невозможно и нелегко найти среди людей; сострадай страждущим и пред лицом людей проси у Бога помощи, потому что Он окажет милость молящему другу Своему и даст помощь страждущим, желая сделать известной людям Свою силу, чтобы на основании познания они обратились к Богу и вкусили вечное блаженство, когда приидет Сын Божий, определяя (даруя) блага праведникам.

Хорошо всегда бояться и ни в чем не доверять себе, чтобы не случилось кому несчастным образом «утонуть», потому что человеку может показаться, что он поступает хорошо, а на самом деле это может быть не так, лучше же всегда пусть человек призывает Бога, чтобы Он Сам стал его Путеводителем, и Путем, и Умом, и Определением, и Истолкователем, до тех же пор, пока человек не нашел в себе Христа, пусть никоим образом не доверяет себе. Как тот, кто рисковал утонуть, тот, из страха перед морем, ни о чем ином не имел заботы, как только о том, чтобы спастись, так и христианин должен, имея в виду Бога, всегда бояться и не быть легкомысленным.

Желающий спастись пусть подвизается, делая то, что желает Бог, потому что то, что Он желает, это и есть Его воля, любящий Бога пусть принуждает себя любить и ближнего своего, пусть будет смиренным пред Богом и людьми, всегда всем сердцем на страже и противостоя дурным помыслам; и когда кто бывает внимателен, ему подобает всегда быть в боязни и полным любви и смирения и иметь заботу о том, чтобы угодить Господу и побороть в себе ветхого человека, легкомысленный же и имеющий расхлябанное сердце пребывает в «ветхости» и даже не начинает подвизаться и не умеет бороться. Итак, хорошо всегда быть в страхе и искать вразумление и помощь от Господа, чтобы возмочь кому спастись при помощи Господа, Которому слава во веки. Аминь.

Да подаст тебе Бог ощутить сие нечто, рождаемое молчанием

Паче всего возлюби молчание, потому что приближает тебя к плоду, язык же немощен изобразить оное. Сперва будем принуждать себя к молчанию, и тогда от молчания родится для нас нечто, приводящее к самому молчанию. Да подаст тебе Бог ощутить сие нечто, приводящее к самому молчанию; да подаст тебе Бог ощутить сие нечто, рождаемое молчанием. Но, если начнешь сим житием жительствовать, то не умею и сказать, сколько света воссияет тебе отсюда. Когда на одну сторону положишь все дела жития сего (безмолвнического), а на другую молчание, то найдешь, что оно перетягивает на весах». Молчание есть тайна будущего века, а слово – орудие этого мира. Кто возбраняет устам своим пересуждать, тот хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа. И св. Арсению Божественный глас во второй раз так законоположил: Арсение! бегай, молчи, пребывай в безмолвии, ибо в этом корни безгрешности.

Старайся обрести помышление о прозрениях Духа и утонченное сознание

Когда разум бывает совершенно без мысли или помысла – это молчание разума, а не чистота молитвы. Одно дело чисто молиться и совершенно другое – чтобы разум был умолкнувшим от всякого блуждания или прозрения в слова молитвы, и чтобы оставался без движений. Ни один человек не будет настолько неразумен, чтобы благодаря борьбе и силе воли желать обрести это, ибо это дар откровения ума – это превышает меру чистой молитвы и неподвластно воле. Ибо помимо этого, двумя вышеупомянутыми способами возможно разуму блуждать в молитве – или в помышлении о прошениях своих, или в созерцании сказанного в Писании и мудром помышлении о Боге, Господе всего, которое совершается неким разумным образом.

Кто как-либо по-иному мыслит о чистоте помыслов и собранности разума, думая, что есть другой способ обрести их, тот недугует в неведении своем, и ограничен грубостью своего образа мыслей. Ты же, о мудрый, неподвижности в молитве не требуй от разума, как делают глупцы, ибо этого нельзя ожидать от естества. Но старайся, как делают мудрые, обрести прекрасные движения во время молитвы, а именно помышление о прозрениях Духа и утонченное сознание, которое в час молитвы помышляет об угождении воле Того, Кто есть Создатель всего: это вершина всякой добродетели и всякой молитвы.