Георгий Чистяков - Размышления о богослужении

Прочитан псалом, начинается пение 140-го псалма «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя!» после ектении, которую священник произносит перед Царскими вратами. И во время этого псалма совершается каждение. Как дым, который некогда поднимался от лица земли, только что сотворенной Богом, поднимается к небесам кадильный дым – как пар, восходящий от лица земли. Мы всё еще вспоминаем о первых страницах книги Бытия, мы всё еще вспоминаем о той первой странице истории человечества, когда юный еще человек глядел на этот мир. Вспоминаем и просим у Господа сил, и просим у Господа мудрости, и терпения, и смирения. И, наверное, именно с этими чувствами писал некогда либо священномученик Афиноген, которому иногда приписывается эта песнь, либо кто-то другой, неизвестный нам по имени святой или мученик, песнь «Свете тихий святыя славы безсмертнаго Отца Небеснаго».

Я только хочу вам напомнить, если вы об этом знаете, и рассказать, если вы не знаете об этом, что на самом деле этот свет не тихий, а радостный: ἱλαρуν – это значит «радостный». Радостный свет святой славы бессмертного Отца Небесного. Тот свет, который нам открывает Христос, – действительно радостный свет. И невозможно не радоваться, когда в эти предвечерние часы смотришь на землю, открывающуюся перед твоими глазами.

Я вспоминаю сейчас, как этим летом мне довелось побывать в городе Зарайске. По дороге на Рязань есть такой древний город, в котором особо почитается святитель Николай. Так и называют его местные и окрестные жители здесь: не Мирликийским, а Зарайским. Кремль стоит посредине города, и от кремля спускается вниз, к реке Осётр, улица. Выходишь на берег реки и видишь поля, за полями – леса, какую-то деревеньку, холмы. Поворачиваешь голову – мост через реку, а выше – город, кремль, собор и улицы, улицы, улицы с маленькими домами. И в каждом доме – своя жизнь, и около каждого дома – двор, а во дворе – куры, гуси, утки. Собаки лают. Коровы… Жизнь. И очень хорошо понимаешь, когда смотришь на эту жизнь, что это Божий мир, который создан для нас и нам отдан. Не так хорошо это понимаешь, когда идешь по каменным улицам Москвы. Не так хорошо это чувствуешь среди наших многоэтажных домов на раскаленных летом или на холодных, замерзших зимой улицах Москвы. В таком маленьком городе, как Зарайск, это чувствуется гораздо лучше, это поражает нас гораздо глубже. Поэтому, наверное, иногда надо вырываться из каменных городов, уезжать из Москвы хотя бы на два, на три дня для того, чтобы почувствовать реальность мира, сотворенного Богом, а не каменность мира, выстроенного нами. Потому что очень часто в этом мире, в котором мы живем – в городах, вообще ничего живого не остается. Одни только каменные дома и мы, люди: иногда окаменевшие, иногда озверевшие, иногда уставшие настолько, что перестаем воспринимать что бы то ни было.

Свете тихий… А на самом деле – Свете радостный. Действительно, радость охватывает нас, когда видишь этот мир, когда всматриваешься в него, когда вслушиваешься в его вечернее молчание. Дальше мы читаем молитву перед наступлением вечера и просим у Господа [помощи, чтобы нам] «сохранитися в вечер сей без греха». Просим у Господа тех сил, которых нам так не хватает в этой жизни. Так бывает каждый день.

А в праздничные дни примерно в это время, к концу вечерни, совершается лития, когда священник вместе с диаконом выходит на середину храма. В древности же в это время духовенство выходило не на середину храма, а через западные двери выходило из храма на площадь, для того чтобы молиться вместе со всем городом, для того чтобы в этот вечерний час хотя бы пять-семь минут посвятил молитве не только тот, кто пришел в храм, но и тот, кто по каким-то причинам в храм не пришел, тот, кто остался на улице, или тот, кто сидит дома. И вот на площади возглашаются одно за другим прошения. И люди: верующие, и маловерующие, и просто неверующие, – все вместе оказываются перед Богом. И кто-то молится, а кто-то вслушивается в слова молитвы, а кто-то, не вслушиваясь даже, просто слышит эти слова и, может быть, улавливает отдельные прошения, если не умом, так сердцем. Наступает момент, когда молится весь город, когда Церковь молится за всех, не только за верующих, но и за неверующих, не только за тех, кто уже пришел в Церковь, но и за тех, кто еще пока не пришел.

Мне кажется, что этот момент праздничной вечерни очень важен и в высшей степени необходим всем нам особенно сейчас, когда в нашем мире так немного христиан, но так много людей, которые остро чувствуют, что им нужна вера. Вот для них как раз и была устроена некогда лития: для тех, кто еще не открыл Бога, для тех, кто ищет и не находит. Потому что Бога невозможно найти, читая книги и размышляя. Бога можно встретить, только если молишься. Бога можно почувствовать только через молитву. Иногда эта молитва пробуждается в сердце сама, но, как правило, это бывает не в городах. Как правило, это бывает в тех местах, о которых мы сегодня с вами вспоминали, когда окружающая нас природа сама нам рассказывает о том, чту написано на первых страницах книги Бытия. В такой летний вечер на берегу реки, когда открывается перед глазами горизонт, и Библия уже не нужна, потому что всё, что написано на ее первых страницах, так же ясно написано на куполе неба, на этих травах, на этих деревьях, на воде этой реки. Но в городе так ясно Бог не чувствуется. В городе чувствуется наша самость. И духовенство выходит из храма для того, чтобы к своей молитве присоединить молитвы тех, кто еще не в Церкви; для того, чтобы помочь тем людям, которые живут среди нас, почувствовать Бога, почувствовать Его присутствие в этом мире.