Олег Давыдов - Места силы Русской Равнины. Том 1. Места силы 1–30

Монастырь с точки зрения дуба

Или вот еще история: примерно через год после бешенства сигнализации я специально заехал к Макарию, чтобы сфотографировать дуб и источник, а затем ехать к Белевским родникам (которые стоят отдельного описания 38 38 См. главу «Шестое – Урочище Жаровка». ). Сделал несколько кадров и обнаружил, что пленка кончилась, а чистая осталась в машине. Вернулся, зарядил камеру и хотел уже было идти продолжать, но – наткнулся на человека. По виду монах, но в штатском. Назвался Иваном Александровичем, сказал, что пишет историю монастыря, но в разговоре обнаружил весьма слабое знание предмета. Я его зачем-то спросил о Николо-Гастуне, селе, где в конце 14-го века на берегу речки Гостунки (так) явился чудотворный образ Николая. Эта икона стала главной святыней Белевского княжества, в Николо-Гастуне для нее была построена церковь, люди шли туда и получали помощь от образа. Одно из чудес Николу Гостунского весьма поучительно.

Вид на село Николо-Гастунь

Когда в 1437 году хан Улу Магомед потерял свой престол в Золотой Орде, он бежал под Белев и договорился с Василием Темным, что будет некоторое время кочевать у границ его земли. При этом русский князь и ордынский хан поклялись не нападать друг на друга, а в поручители взяли Николу. Василий нарушил клятву, послал на Оку своих двоюродных братьев Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного с сорокатысячным войском. Поняв, что предан, хан отправился в церковь Николая Гостунского и обратился к его образу: «Ты был порукой нашему договору и нашим клятвам! Видишь сам мою правоту; так будь же мне защитником и помощником». И Никола помог. Трехтысячный отряд татар при поддержке предавшего московского князя мценского воеводы Григория Протасьева – наголову разбил многократно превосходящие силы москвичей. Этот позор вошел в историю под названием Белевщина. Летописец отметил: «Так покорность и смирение пересилили и победили свирепое сердце нашего великого князя, дабы не преступал он клятву, даже если дал ее поганым».

Николо-Гастунь, церковь Николы Гостунского. Местные мне сказали, что в ней был клуб, потом какой-то цех по переработке овощей, а потом, уже во времена перестройки, пришли реставраторы и так хорошо поработали над восстановлением церкви, что она рухнула. Осталась только стена с двумя маковками

Мы еще не раз встретимся на этих страницах с участниками тех событий: и с Улу Магомедом, гуманно отнесшимся к великому Макарию Желтоводскому и Унженскому 39 39 См. главу «Двадцать пятое – Желтоводье». , и с Дмитрием Шемякой 40 40 См. Том Третий, главу «Шестьдесят седьмое – Клоп». , отчаянно боровшимся за московский престол, и с Василием Темным, которого Шемяка ослепил в Троице-Сергиевой лавре 41 41 См. Том Четвертый, главу «Сто седьмое – Сергиев Посад». . Сейчас лишь замечу, что постепенно почитание Николы Гостунского стало настолько интенсивным, что сын Василий Темного Иван III Великий 42 42 См. Том Третий, главу «Семьдесят шестое – Череменецкое озеро». перенес чудотворный образ Николы из-под Белева в Москву, а его сын Василий III в 1506 году построил для него в Кремле храм Николы Гостунского. С этим храмом много чего связано в русской истории (например, в нем служил первопечатник Иван Федоров). В 1812 храм был разграблен французами (и тогда, говорят, пропал чудотворный образ Николы), а в 1817 году разобран как ветхий и не соответствующий благородным вкусам чужеродной династии Голштейн-Готторпских 43 43 См. Том Четвертый, главу «Сто первое – Задонск». , сменившей Романовых.

Образ Николы Гостунского из Ростова Великого

А вот церковь в Николо-Гастуне, построенная, как я слыхал, при Иване Грозном 44 44 См. Том Четвертый, главу «Девяносто шестое – Любим». , сохранилась. О ней я и спросил (возвращаюсь к прерванному рассказу) уважаемого историка Жабынского монастыря Ивана Александровича. «Да какой сохранилась! – ответил он, – одни стены и те вот-вот рухнут. Но вы все равно поезжайте. Тут рядом, километров пять по дороге». И как-то даже излишне навязчиво добавил: «Езжайте, езжайте скорее, пока не стемнело». Что же, я имел глупость послушаться. Не закончив съемку, отправиться в сторону Гастуни. По кошмарным дорогам, переехав два раз Оку, заблудившись, накрутив километров за двадцать, я все же нашел это место. Но – когда уже почти смеркалось… Стало ясно, что жабынский историк попросту отвел меня и от дуба, и от Белевских родников. Ничего не оставалось, как по темным проселкам выбираться из этой Гастуни и гнать через Калугу в Москву.