Александра Никогосян - Не плачь

Наверное, это чудо, но Горожане воспринимают свое течение времени спокойно, словно так и должно быть… Счастливчики, им никогда не приходилось бежать вдогонку за трамваем, или вскакивать от злого трезвона будильника. Впрочем, что такое трамвай, они даже и не знают.

Мимо моего столика неторопливо проходит часовщик Чарли. Я улыбаюсь и киваю ему, он в ответ приподнимает шляпу и тоже улыбается.

Его мастерская напротив, через дорогу. Над дверью в мастерскую висят старинные часы с маятником. Часы самые настоящие, не муляж. И по ним всегда можно узнать точное время. Сейчас часы показывают половину восьмого утра. Пожалуй, мне пора. Отставляю пустой стакан и встаю.

Вот еще одна удивительная вещь… Людей из нашего мира я научилась определять сразу же. И даже не по тому, что они все, как один, настороженные и пугливые. А по тому, что от них не светло. Да. Как они сюда попадают – я не знаю. Никогда не спрашивала, да, боюсь, никто и не ответит…

А жители Города излучают мягкий, почти невидимый глазу, ласковый свет. Хотя, может быть, я одна его вижу?…

Когда-то я поинтересовалась у Питера, давно ли он живет в этом Городе. Он слегка удивился вопросу:

‒ С рождения живу. В этой пекарне и отец мой работал, и дед… Теперь вот мы с сынишкой.

И у Чарли я спрашивала. И у сапожника. И у кучера… Я не нашла ответа ни на один, мучающий меня вопрос. Кто эти люди? Почему они живут здесь, а я – там?…

Как они здесь появились, почему все такие добрые и улыбчивые? Что происходит со временем? Как они живут, не имея ни малейшего представления о деньгах?

Наверное, на эти вопросы я никогда не найду ответов. Просто это другая реальность, вот и все. Однажды уловив эту мысль, я успокоилась, остановилась на ней, и стала принимать все, как есть.

***

Солнце припекало уже вовсю, и в руке я обнаружила легкий кружевной зонтик.

«Спасибо», – сказала я неизвестно кому и направилась в сторону небольшого скверика. Мимо домиков, увитых цветущими растениями, мимо фонтана с маленьким бронзовым дельфином и живыми золотыми рыбками…

Идти босиком по дорожкам парка было некомфортно. Ступни покалывали мелкие камушки и какие-то сухие прутики. Едва я подумала об этом, как ощутила, что на ногах возникла обувь. Изящные атласные синие туфельки. Наверное, никогда мне не понять, кто же отслеживает мои мысли и исполняет желания. Хотя, кое-какие догадки на этот счет у меня, все-таки, имеются…

Цель моего путешествия находится совсем недалеко.

Пройдя по тенистым дорожкам сквера, я вышла к церкви. Чуть розоватая, стройная, с золотыми куполами и большим золотым крестом. Церковь была необычайно, сказочно, неправдоподобно красива.

***

Конечно, я не опоздала. Народ только-только начинал собираться. «Наших» было видно сразу. Они осторожничали, пугливо осматривались по сторонам. Новички вообще ничего не понимали, это было видно по их удивленным лицам и задумчивым, непонимающим глазам. Дело в том, что в этой церкви не было икон.

Только у Царских Врат сияли в золотых рамах две большие, дивного старинного письма, главные иконы – Христа-Спасителя и Божией Матери.

Не было ни икон ангелов, ни икон святых. Только множество подсвечников. Я уже знала – почему.

***

…Отец Амвросий вышел на солею и провозгласил:

‒ Благословенно Царство Отца и Сына, и Святаго Духа!

А на клиросе пели Ангелы…

Я подошла к отцу Ионе на исповедь. Мне ничего не нужно было говорить. Священник просто долго и внимательно смотрел мне в глаза. Единственное, что я сказала, так это то, что успела позавтракать. Батюшка немного подумал и кивнул головой ‒ ничего, тебе можно. Накрыл меня епитрахилью, прочел разрешительную молитву и благословил причаститься.

После Причастия я взяла несколько свечей и пошла вглубь церкви. Затеплив свою свечу от уже горевшей на подсвечнике, я тихонько сказала:

‒ Святой великомученик, целитель Пантелеймон, можно мне поговорить с тобой?

Он появился возле меня спустя несколько мгновений. Взглянул на свечи и тепло улыбнулся:

‒ Здравствуй, Александрина. Говори.

Я склонила голову и почти шепотом спросила:

‒ Скажи, ты ведь можешь это сделать?

‒ Да. Но нет на это Божией воли. Не унывай, Александрина! Слава Богу за все!

‒ Слава Богу!, ‒ поднимая голову, ответила я.

Что ж, значит так. Я понимаю, Господи. Понимаю и принимаю. Да будет воля Твоя…

Великомученик протянул руку, ласково прикоснулся к моей щеке, как бы стирая невидимые миру слезы, и ушел.