Этьен Кассе: Ключ Соломона. Код мирового господства

Итак, жизнь, или Провидение, подкинула мне загадку, которую хотелось во что бы то ни стало разгадать. Профессиональный азарт взыграл во мне, ветер перемен надул паруса, и я почувствовал, что с этого дня вступаю на совершенно неизвестную мне стезю, полную приключений, парадоксов и опасностей. Собственно, об этом мечтает каждый профессионал. Мой первый шеф Дидье Презо не единожды повторял, пока был жив:

Настоящий журналист — это такой сукин сын, который прыгнет выше своих ушей, вывернется наизнанку, облажается по полной программе, но соберет такую инфу, что все черти сдохнут.

Жаль его, во время одного из нашумевших расследований, в которое он ввязался, прекрасно представляя всю степень опасности для себя, он получил две пули в спину. Через два дня его не стало. Перед смертью он сказал мне:

Сынок, берегут себя только идиоты и пидоры. Дрожать над собой ради того, чтобы сдохнуть от старческой немочи в полном маразме? Это не для настоящего мужика, и, уж конечно, не для журналюги. Лезь на рожон, будь любопытен, испытывай судьбу. Жизнь стоит того, чтобы ее сжигать.

Мне было тогда 22, сейчас 29. И все последние 7 лет я, помня слова старины Дидье, лезу на рожон и ввязываюсь в самые рискованные переделки.

В общем, мне предстояло разгадывать чью-то загадку, понять и найти Ключ Соломона и сообразить, какую дверь с его помощью все-таки можно открыть.

8 том, что послание — не чья-то шутка и загадочный Ключ, чем бы он ни был, существует, я не сомневался ни минуты. Иначе какого черта кто-то пытался бы влезть в мой комп? А с другой стороны, к чему огород городить с навороченными шифрами, если хочешь закодировать какую-нибудь фигню?

Для начала мне было ясно как божий день, что Ключ каким-то образом связан с Церковью. Соответственно начинать поиски надо было с того, чтобы разобраться, как все, что связано с Соломоном и его наследием, отразилось в христианстве.

Однако это оказалось не так-то просто: все найденные мной первоначально источники, содержащие упоминание о Ключе Соломона, имели либо языческое происхождение, либо восходили к иудейским традициям, либо вообще коррелировали с алхимическими методиками. При этом все тексты выглядели написанными одной рукой, как под копирку.

Складывалось такое впечатление, что на протяжении веков авторы соответствующих опусов преследовали сверхзадачу — любыми способами дать понять, что Ключ Соломона не имеет никакого отношения к христианской Церкви. А в том, что связь между ними существует, как я уже говорил, у меня изначально не было никаких сомнений.

Дело в том, что ко времени моего погружения в поиск Ключа Соломона я имел счастье по случаю порыться в церковных архивах, конфискованных большевиками в 1918 году и вывезенных в годы Перестройки во Францию. Тогда меня заинтриговало упоминание о непонятном мне и потому очень любопытном Ключе Соломона в архиве католической миссии, действовавшей в Петербурге до революции. Это была небольшая записка — просто клочок бумаги, на котором кто-то кому-то написал на латыни:

Храни как зеницу ока Соломонов Ключ, поскольку в нем заключены все тайны нашей Церкви. Ведь если узнает кто о нем, то падет Рим и рассыплется во прах.

Припомнив этот первый случай своего соприкосновения с тайной Ключа, я сформулировал для себя ряд вопросов, ответы на которые должны были бы меня привести к каким-то более или менее адекватным выводам. Главными из них были следующие:

• Какую угрозу мог представлять Ключ для Церкви?

• Почему его нельзя было уничтожить?

Кстати говоря, если с первым вопросом вряд ли можно было разобраться с бухты-барахты, то на второй ответ напрашивался сам собой. Очевидно, Ключ был необходим церковникам, однако употреблять его они могли, что называется, только для своего внутреннего пользования. Так от загадки Ключа я перешел к загадкам всего христианства в целом.

Сейчас, когда все уже произошло, Ключ найден, а я пишу книгу, мне в голову приходят всякие странные идеи. Почему мы, люди, устроены так, что не видим очевидных вещей, которые лежат у нас буквально под носом? Почему мы привыкли все усложнять, перетолковывать, интерпретировать — не проще ли просто смотреть, слушать — и видеть, слышать. Оказывается, что это простое — как раз и есть самое сложное. Потому как надо отказаться от своих привычных взглядов, сломать в себе стереотипы, чтобы увидеть в обыденном нечто новое (хотя бы просто другое по отношению к ожидаемому) или это самое обыденное представить вдруг в ином, нетрадиционном ракурсе.