ИЕРОМОНАХ ПАНТЕЛЕИМОН (ЛЕДИН) - КОЗНИ БЕСОВСКИЕ

— Не желаешь ли поехать со мной завтра в N? — спросила она. — Там по четвергам проходит служба по болящим.

— А я-то причем?

— Очень полезно побывать, многое поймешь.

— А мешать я не буду?

— Что ты, — ответила старушка. — Напротив. Может, даже чем-нибудь поможешь. И батюшка там очень хороший. Поедешь?

В назначенный час мы встретились, и полупустой автобус привёз нас в маленький городок с изумительными окрестностями. Недалеко от остановки — небольшой храм в честь Пресвятая Богородицы. Служба должна была проходить в уютном низеньком приделе с множеством икон, которые покрывали все стены до потолка. Батюшка, склонившись над аналоем, исповедывал. И вдруг, едва мы вошли, резкий мужской голос проговорил на весь храм:

— Старая болтунья, будешь болтаться за язык подвешенная в аду!

Голос исходил — не подберу более точного слова — из старой женщины, которая стояла у самой солеи, схватившись за решётку руками. Она не оборачивалась и не могла видеть, кто входит в храм.

Священник пытливо взглянул на матушку Александру. Та, рухнув на колени и истово крестясь, забормотала: “Господи прости. Господи прости...” Оказывается, дорогой она кого-то осудила, и бесы тут же продемонстрировали свою осведомлённость и “принципиальность”.

Очень много впечатлений было у меня в тот день! Впервые я присутствовал в храме на службе по болящим. Их собралось человек сорок, но, видимо из-за множества раздававшихся со всех сторон голосов, казалось, что больше. Я был потрясён всем происходящим. С клироса то и дело вещал бес-пророк, как сам он себя величал, постоянно напоминая: “Я — бес-пророк, прорицатель!” Говорил он через приятную на вид средних лет женщину. Когда она пела, то ничем не отличалась от других, но вот начиналась исповедь или проповедь, и бес тут же принимался за дело, громко изрекая предсказания о будущем, угрожая батюшке:

— Мы с тобой разберемся, ты скоро здесь служить не будешь. Переведут тебя в глухомань — посмотрим, кто ездить будет, когда автобусы раз в неделю...

Или рассказывал о поступках священника того прихода, откуда была прихожанка:

— Ушёл из монастыря, чтоб жить по своей воле. Любит старинные вещи: из храма к себе в келью всё перетащил. Я его обличаю, так он меня гоняет. А я вот что придумал: стал обличать его во время Евхаристического канона — ему от престола не отойти, приходится выслушивать.

То начинал хвастать, что всё знает о будущем, но не хочет говорить, чтобы мы не приготовились...

Впервые лицом к лицу столкнулся я со злобной силой тёмных духов. Убедился в реальности их существования, увидел их лютое насилие над конкретными людьми и, кажется, до конца осознал слова Апостола: “Наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных” (Еф. 6:12).

С тех пор я стал иначе смотреть на духовную жизнь Церкви, да и окружающий мир вообще. Однако суровая картина, открывшаяся взору, не оставила гнетущего впечатления — я обрёл наставника, которого жаждало мое сердце. Встречу с батюшкой я воспринял как бесценный дар, и все дальнейшее подтвердило, что это было уготовано Промыслом Божиим.

Искушения не заставили себя долго ждать. Всяческие напасти обрушивались со всех сторон — враг пытался запугать. Начальство на работе и раньше ненавидело за религиозные убеждения и старалось утеснить. К недоброжелательству я уж стал привыкать, но что началось после участия в молебнах... И это ещё полбеды. Вокруг вообще творилось нечто несусветное. На пешеходных переходах меня пытались задавить машины, почему-то проскакивающие на красный свет. Автобусы, в которых я добирался до прихода, ломались через каждый километр, а то и вовсе попадали в аварию... Наконец, появилось немало “доброжелателей”, которые говорили о моём духовнике: “Ты с ума сошел! Он же в прелести, он делает то, что не принято...”