Можно рассуждать менее пессимистично. Современное эстетическое освоение бытия отстаёт от потребностей времени. Реалистическое мировидение исчерпало себя. В поисках нового искусство мечется, забредая в тупики постмодернизма. Однако освоение глубин православного миропостижения может ещё подсказать художникам новые, неведомые доселе возможности творческой мысли.
Какое из двух предположений верно?
Ответ может дать лишь время.
Среди поэтов последней четверти XXвека, которые в разной степени испытывали себя в духовной поэзии, можно назвать иеромонаха Романа, В.Афанасьева, И.Бродского, Н. Карташову, Ю. Кублановского, Ю.Кузнецова, О.Николаеву, О. Чухонцева. Не все они равно интересны в этом аспекте своего творчества. Так, обращения Бродского к духовным темам были эпизодичны, да он, кажется, себя невером объявил, занимая своё внимание религией лишь походя. Карташова даёт скорее душевно-эмоциональное осмысление религиозных проблем. Поэтическое творчество Чухонцева отличается неким обобщённо-христианским подходом к осмыслению жизни, то же можно сказать об эпизодических обращениях к духовным темам в поэзии Кузнецова, лирике Кублановского.
Для нас же, в рамках избранной проблемы, важнее, интереснее православная по духу поэзия, строгая, освещенная и освящённая полнотою Истины Христовой.
Виктор Васильевич Афанасьев
Виктор Васильевич Афанасьев(р. 1932) начинал свой путь в литературе как поэт мирского, душевного мировосприятия.
И вот оказалось — всё прежде созданное, написанное было лишь приуготовлением к творчеству иного рода. С начала 90-х годов стали выходить созданные Афанасьевым жизнеописания великих подвижников: преподобного Серафима Саровского, преподобного Антония Великого, Оптинского старца Варсонофия, священномученика архимандрита Исаакия. А затем — чудесный взлёт духовно-поэтического творчества. В 1996 году поэт издаёт сборник духовных стихов «Лествица», в 1999 году — сборник "Зреет жатва".
Названия сборников и примечательные, и таящие для автора опасность: они сразу соотносят наше восприятие не только с известными образами Священного Писания (Быт. 28, 12; Мф. 13,30; Ин. 4,35; Откр. 14, 15), но и с великим трудом преподобного Иоанна Лествичника, а с ним сопоставление кому выдержать? Но вот парадокс: память о святоотеческой мудрости не мешает, а помогает полнее воспринять и осмыслить поэзию Афанасьева. Соотнесённость же с библейскими образами всегда даёт верный ориентир в понимании любой истины. Поэт раскрывает состояние человека, совершающего жизненный путь в нелёгком восхождении от дольнего к Горнему, в постоянном памятовании о грядущей жатве Господней.
Стихотворения и поэмы Афанасьева — поэзия подлинная и православная по духу. Истинно православное религиозное чувство, нужно помнить, отличается всегда сдержанностью, строгостью выражения и отсутствием какой бы то ни было экзальтации и слащавости (что весьма ощутимо бывает у католиков). И это составляет важную особенность Афанасьева как поэта. Особенность его стихов и в том, что при всей искренней индивидуальности выраженных в них переживаний, — они всегда могут быть соотнесены с мудростью надличностной. Это укоренённое в православном сознании свойство миропонимания: ничего не вносить в него слишком от себя, от своего мудрствования, от стремления выпятить неповторимость собственного взгляда на мир. Православная вера поверяется всегда истинами Писания и духовным опытом Святых Отцов. Оттого она и истинна. Потому-то автор «Лествицы» и не боится сопоставления его стихов со святоотеческой мудростью: они, напротив, рассчитаны на такое сопоставление.
Заглавное стихотворение первого сборника — «Лествица», несомненно, одно из ключевых в сборнике, хотя и укрывается в его середине:
Как страшен для меня был этот день:
Вскарабкался я на одну ступень,
Взглянул наверх — а там лазурь Небес…
Напрягся я и на вторую влез,
И вот, душою радостен и смел,
Но весь в поту, я третью одолел!
Взглянул наверх: как тёмен свод Небес!
А вкруг меня с крюком летает бес, Д
а крюк-то острый и в крови уж тех,
Кто рвался к Небу, обгоняя всех.
Человек, новоначальный в Православии, возразит: чем ближе к Небу, тем должно быть светлее от лучей горнего нетварного сияния. Но Отцы предупреждали всегда именно об опасности самого духовного возвышения: чем выше, тем неистовее бесы и тем больше опасность падения. Поспешающего же в духовном делании, если не остановить, поджидают бесы с крючьями. Такое изображение лествицы видим мы на одной из древних икон. На него, несомненно, ориентировался и поэт.
Читать дальше