инок ВСЕВОЛОД: НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ

– Птицы имеют гнезда, и звери имеют норы, а Сын человеческий не имеет, где преклонить главу.

"Ну и странный сосед мне попался, – думал Влас. – Какими-то присказками говорит. Уж не свихнулся ли?.. А может, он актер бывший? То-то он мне кого-то напоминает. Слушай, а может это подсадная утка, стукач? Может из меня хотят дополнительные данные выжать?".

– Эй, как тебя там? – обратился Влас к соседу. – А это что за маскарад? Что они тебя в крашеную простыню завернули, что ли?

– В простыню? – сосед улыбнулся. – У меня одежда была такая, в которой здесь не положено, а робу ночью искать не стали, вот и выдали мне эту багряницу. Мне ведь до утра только.

"Какую багряницу? Что он мелет? – недоумевал Влас. – Нет, на стукача этот доходяга не похож. Не стали бы менты такой спектакль закатывать. Смотри-ка, да он – босой".

– А обувь-то, обувь они зачем с тебя сняли?

– Это не они. Это раньше. Меня и привезли сюда без обуви.

– А почему тебя не обрили?

– Не успели еще. Меня ведь недавно арестовали.

– Недавно арестовали и сразу в камеру смертников. Странно все это. Ну, да ладно, – смягчился Влас, – давай знакомиться.

Манерно раскланявшись, Влас представился:

– Убийца Влас, собственной персоной. Приговор – вышка. А как Вас величать, сударь?

Гость, подняв свои большие печальные глаза на Власа, молчал. Тут Влас впервые заметил, что исхудавшее лицо гостя все в ссадинах и кровоподтеках.

"Здорово они его били", – подумал Влас и с иронией в голосе обратился к гостю:

– Ты что оглох? Культурные люди при встрече знакомятся. Чего молчишь?

– Я, – медленно и спокойно проговорил гость, – судия.

– Это что, кликуха такая?

– Нет. Я – твой судия, – так же спокойно и рассудительно ответил гость.

"Ну, все ясно, – мысленно подвел итог Влас, – этот парень – точно сумасшедший. Теперь понятно, почему его менты не хотят здесь на постоянку прописывать. Наверно, утром в закрытую дурку отвезут. А сюда он, видно, случайно попал или с пересылкой. Ну, о спокойном сне можно и не помышлять. Может, он маньяк какой, кто его знает. Нет, уж лучше совсем не спать".

В какой-то момент Власу стало жалко сокамерника, ведь больной человек. Но он сразу же осек себя. Ницше учил презирать таких недочеловеков. И все-таки Влас, то ли из жалости, то ли из приличия, то ли потому, что все равно спать не хотелось, немного смущенно сказал гостю:

– Ну ладно, иди сюда, садись на мой "вертолет", а то ноги-то застудишь.

При этом Влас подвинулся на край "вертолета", освобождая место. Гость подошел и послушно сел, поджав ступни босых ног под себя.

На Власа напало игривое настроение.

– Ну, так что ж, ты меня судить будешь?

После некоторой паузы гость кротко ответил:

– Буду.

– Прекрасно. Начнем-с. Суд открывается, господа присяжные заседатели. Задавайте вопросы подсудимому.

Влас был уверен, что своим игривым тоном собьет гостя. Но тот поднял печальные глаза на Власа и попросил:

– Пожалуйста, расскажите, как все было? – И так он просто это сказал, и столько сочувствия было в его глазах, что Власу захотелось сейчас же все-все про себя рассказать. Захотелось поплакаться, захотелось, чтобы хоть этот дурачок его пожалел.

И Влас начал рассказывать свою жизнь. Говорил он часа два, пока, наконец, не дошел до тех событий, которые привели его сюда, в камеру смертников.

– Ну, и встретил я в конце концов настоящих, серьезных заказчиков, – рассказывал Влас. – Вернее, они сами на меня вышли. Сразу задаток дали большой. Бесплатно выдали хорошее оружие. И дело-то казалось беспроигрышным. Как сейчас помню: подогнал я дворами "Жигуленок" к месту операции, оставил его в подворотне. Огляделся, – никого. Четыре часа утра было, свежо, хорошо на улице. Светало. Вышел я из подворотни. Вот и фирменный магазин на другой стороне улицы, блестят витрины, внутри горит контрольное освещение. А дальше, как в Военном училище на стрельбище, встал на колено, гранатомет на плечо, прицелился, спустил курок. Граната прорезала утренний сумрак, и я уже не слышал звона стекла, а только увидел, как все взметнулось на той стороне улицы и стеклянные витрины заволок желтый дым, а мне в лицо ударила теплая волна воздуха. От этого удара я очнулся и побежал к машине, и дворами уехал… Ну, в общем, и все. Через месяц меня взяли. Кто-то заложил.

Больше Власу ничего не хотелось рассказывать, да и нужды не было, ведь гость не судья, а всего лишь сумасшедший зэк, и ничем не сможет ему помочь. Выслушал – и за то спасибо.