И.К.Сурский - Отец Иоанн Кронштадский (Том 1)

В 1890 г. жили мы в Шуваловском парке - в нескольких верстах от Петербурга по Финляндской ж. д. Мне было в то время 6 лет. В мае месяце как-то, мы возвращались с матерью по ж. д. из города, высунулся я из окна, и горящий уголь из паровоза попал мне в правый глаз.

Получилось ужасное воспаление. Профессора Беллярминов, Тихомиров и д-р Мор тщетно пытались спасти мне зрение. Наступила полная слепота. Я помню и теперь, как меня мучили сильными лампами-прожекторами, исследуя внутренность глаз. Благодаря нервам, соединяющим глаза, я ослеп и на левый глаз. Решили произвести операцию; отделить правый глаз от левого, чтобы спасти левый, неповрежденный.

С повязкою на глазах, покрытых опухолями, возили меня в кресле.

Обыкновенно отец утром перед завтраком возил меня к небольшому озеру перед горкою, называемой «Парнасом». Тут в густой тени он приоткрывал мне повязку, но только мутный зеленый свет видел я перед собою.

В одно из воскресений, накануне операции, отец, по обыкновению, повез меня туда часов около 10 утра. Там пробыли мы около часа. Затем отец двинулся к нашей даче, опустив мне повязку. В это время навстречу шла небольшая толпа народу, человек 15-20 и среди них небольшой худенький священник.

Увидя больного, священник отделился от толпы и подошел ко мне.

Отец мой, лютеранин, не знал, что это был отец Иоанн Кронштадтский.

«Что это, болящий?» - спросил священник.

«Да, батюшка, - сказал отец, - вот видите горе какое, ослеп мальчик, уголь в глаз попал».

«Ничего, будет здоров», - сказал священник и резким движением сорвал мою повязку.

Я увидел перед собою худенького небольшого священника, уходящего с толпой. Зрение мое было совершенно ясно и осталось таким на всю жизнь.

Когда мы вернулись домой, отец взволнованный стал рассказывать матери о происшедшем. Вдруг я посмотрел в окно и увидел в саду соседней дачи (Поповых) выходившую толпу народа и перед ней священника.

«Мама, вот этот батюшка!»

«Да ведь это отец Иоанн Кронштадтский!» - сказала мать. Она была православной и очень религиозной.

Показание мое важно потому, что в нашей семье и в родстве православных очень мало - все родство отца лютеранское и даже близкий родственник отца Беренс был суперинтендант лютеранской церкви.

После моего исцеления вера в отца Иоанна Кронштадтского была у всей нашей семьи безграничной.

Мой отец распорядился в случае смерти, чтобы его похоронили по православному обряду. Он похоронен на Исидоровском кладбище Александро-Невской Лавры.

21 февраля 1937 года. Тунис.

А. Ш н е у р.

Генер. Штаба Полковник.

СТЯЖИ МИРНЫЙ ДУХ!

Батюшка отец Серафим отечески обнял меня и сказал: «радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!».И тут же начал объяснять подвиг стяжания мирного духа. По его словам, это значит привести себя в такое состояние, чтобы дух наш ничем не возмущался. Надо быть мертвому, или совершенно глухому и слепому при всех скорбях, клеветах, поношениях и гонениях, которые неминуемо приходят ко всем желающим идти по спасительным стезям Христовым, ибо многими скорбями подобает нам внити в царство небесное. Так спаслись все праведники и наследовали царство небесное, а перед ним вся слава мира сего, как ничто... И после сего Старец снова сказал мне: «радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя!» Я же, недостойный, всем желанием души моей хотел приобрести тот мирный дух, о котором уже дважды Батюшка напоминал мне. Я упал ему в ноги и, лобызая его стопы, полы одежды и руки, со слезами просил его, как отца и наставника, чтобы он излил свои молитвы перед Господом и Царицей Небесной о спасении грешной души моей. В эти минуты я всего себя поручил Старцу. Он же, видя мою преданность, еще повторил мне, как бы во всегдашнее напоминание: «радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!» И потом уже прямо открыл мне, для чего я пришел к нему, и что именно желаю от него слышать. Когда же ужас и удивление объяли меня, Старец еще раз повторил: «радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!»... И вслед за этим, в необразимой радости, Батюшка Отец Серафим поведал мне о том, как он был восхищен в небесные обители...

Кончив свою беседу, давши мне отеческое благословение, он отпустил меня с миром и утешением несказанными.