Роман Силантьев - Новейшая история ислама в России

Следует заметить, что такого рода меры призваны не подавлять, как уверяют пострадавшие от них диссиденты и правозащитники, а защищать исламскую религию. Лидеры исламских стран хорошо понимают, что если они сами не будут контролировать своих мусульман, то это сделает кто-нибудь другой. В таком же ключе мыслят и президенты республик Средней Азии, а также Азербайджана и Казахстана, которые уже имели возможность воочию убедиться, как политика невмешательства в исламские дела приводит к гражданской войне. Ведь когда-то узбекский лидер Ислам Каримов дистанцировался от переворота в САДУМ, позволив оппозиционерам свергнуть муфтия Бабаханова. А через два года стало понятно, что распад САДУМ значительно упростил работу исламским экстремистам. И теперь, если группа воинственно настроенной молодежи потребует отставки председателя ДУМ Узбекистана муфтия Абдурашида Бахромова, разбираться с ними будет не муфтий, а сотрудники ташкентского ОМОНа.

Несмотря на светский характер Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, Киргизии, Казахстана и Азербайджана, их исламские сообщества находятся под особой опекой властей. В обмен на лояльность традиционные мусульмане практически поставлены на бюджетное финансирование, что позволяет им функционировать в нормальном режиме, а не лихорадочно искать деньги в ущерб просветительской деятельности. При этом им гарантируется защита от экстремистов, с которыми ведет последовательная и целенаправленная борьба, причем нередко превентивная. Нельзя сказать, что ситуация в этих республиках идеальна, однако их власти четко знают, чего хотят от ислама, и правильно оценивают его роль. При этом остальные неисламские религиозные организации с пониманием относятся к такой практике, поскольку понимают, что их безопасность напрямую зависит от безопасности традиционных мусульман.

Между тем, в странах Западной Европы и США принята другая модель отношений с исламом, при которой данная религия никак не выделяется среди других. На практике это приводит к тому, что исламские сообщества быстро эволюционируют в никем не контролируемые и не управляемые общности, которые демонстративно живут по собственным законам. И очень скоро эти законы входят в противоречие со светским законодательством постхристианских стран, что неизбежно приводит к серьезным конфликтам. Как видно на примере Франции, власти рано или поздно осознают, что ислам – это особенная религия, поэтому требует особенного подхода. Однако выработать такой подход или хотя бы проводить внутренне непротиворечивую политику никак не получается. Те привилегии, которые в итоге получили мусульмане (финансовую помощь, поощрение иммиграции их родственников, полную свободу миссионерской деятельности) расцениваются ими как проявление слабости деморализованного государства, а не как акт доброй воли с его стороны. И вместо ожидаемого умиротворения они начинают выдвигать новые, еще более радикальные, требования.

Сейчас в Западной Европе описанная модель взаимоотношения с исламом сводится к тому, что власти одновременно заигрывают с мусульманами и пытаются ограничить их активность, например, путем запрета на ношение хиджабов или депортации наиболее агрессивных проповедников. Очевидно, что быстро растущий ислам вызывает у них страх, в то время как эту религию нужно уважать, а не боятся.

В современной России удивительным образом сосуществуют обе модели. В четырех ее республиках – Ингушетии (с 1992 года), Дагестане (с 1994-1996 годов), Татарстане (с 1998 года) и Чечне (с 2000 года) прижилась «восточная» модель в своем узбекском воплощении, внедренная по разумной инициативе местных властей. Теперь мусульманское духовенство этих республик чувствует себя вполне уверенно и относительно успешно противостоит натиску экстремистов.

Возможно, со временем этот подход будет востребован также в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии и Ставропольском крае.

Между тем в других регионах господствует «западная» модель, которой руководствуется и федеральный центр.

Главным ее кредо является демонстративное невмешательство во внутренние дела мусульман, от которых требуется только публичное выражение лояльности властям. Впрочем, каждый новый теракт привносит в эту модель свои коррективы – страх перед исламом растет и появляется искушение задобрить его лидеров во избежание новых эксцессов. За умиротворение Чечни, пусть даже номинальное, Кремлю пришлось заплатить не только миллиарды рублей разного рода компенсаций, но и удостоить муфтия Ахмада Кадырова (а впоследствии и его сына Рамзана) невиданных почестей.