Борис Деревенский - Представление о христианах в античном обществе

По мнению исследователей, говоря о «нечестивцах в Палестине», философ Элий Аристид (ок. 117-190 гг.) имел в виду христиан (Речи, XLVI, 309). Император Юлиан (331-363 гг.), прекрасно знавший христианский культ и церковную догматику, тем не менее продолжал традиционно называть христиан безбожниками (Мисопогон, 33, 35), а также нечестивцами, «нечестивыми галилеянами» (Письма, 84; 89а; 89б; 107). Рассказывая о суде Пилата над Иисусом, Лактанций (ок. 250-330 гг.) сообщает, что иудейские старейшины утверждали, что Иисус «злосчастный нечестивец» (infaustas et impias) (Божественные установления, IV, 18). В латинском переводе Евангелия от Иоанна в этом случае стоит лишь слово «злодей» (malefactor), передающее греческое kakopoio, j (18:30) [39]. Нигде в Евангелиях не говорится, что Иисус обвинялся в нечестивости. Очевидно, что Лактанций воспроизвел обычную формулировку обвинения, выдвигаемого в его время против христиан. В другом месте Лактанций цитирует официозное сочинение некоего ритора, содержащего такие слова: «благочестие и мудрость императоров проявились в числе прочего также в защите почитания богов; забота о людях выразилась в том, что благодаря прекращению нечестивого старушечьего суеверия (impia et anili superstitione; т. е. христианства) [40]люди могут отдаться законным религиозным обрядам и склонить к себе милость богов» (V, 2). Эта цитата весьма характерна. «Безбожие» христиан ни коим образом не было их личным делом, а касалось всего общества, коль скоро христиане находились в нем. Пока в обществе не искоренено святотатство, божья немилость висит над всеми людьми. Поэтому христиан винили во всех бедах: в выдавшемся неурожае, в моровой язве, в опустошительных нашествиях германцев и скифов ( Арнобий Старший . Против язычников, I, 4, 3), и много позже, уже в христианском Риме, во время нашествия остготов в 409-410 гг., как свидетельствует церковный историк Орозий, «по Городу пошли сомнения всех язычников: пришел-де враг, могущественный как благодаря обилию сил, так и благодаря поддержке богов, а Город потому в безнадежном положении и вот-вот готов пасть, что забыл богов и жертвоприношения. Все наполнилось жалобными стенаниями… повсюду поносилось имя Христа» (VII, 37, 6-7).

Платон в «Законах» различал два типа нечестивцев и безбожников: во-первых, это те, «кто совершенно отрицает бытие богов, но от природы обладает справедливым характером и ненавидит дурных людей»; во-вторых, те, «у кого к мнению, будто вселенная лишена богов, добавляется невоздержанность в удовольствиях и страданиях». «Общая болезнь тех и других, – продолжает философ, – та, что они не признают богов; однако первые творят меньше зла на пагубу остальных людей, чем вторые». Посему вторые, из которых, по мнению Платона, выходят прорицатели, тираны, демагоги, основатели частных таинств, а также софисты, – все они являются лицемерами, заслуживающими смертной казни – «не одной даже, а сразу всех», тогда как люди первой категории менее опасны и «нуждаются в увещании и тюремном заключении» (Законы, X, p. 908). Как видим, определяя степень общественной опасности того или иного вида безбожия, Платон использовал критерий нравственности. Безбожие в сочетании с безнравственным поведением карается самым суровым образом, тогда как само по себе безбожие представляется своего рода душевной болезнью, нуждающейся во врачевании, пусть и посредством тюрем.

Писавший во времена антихристианских гонений Арнобий Старший (II-III вв.) передает практическую сторону этого дела. В представлении традиционалистов безбожие выражалось в следующем: 1) отрицании богов вообще; 2) сомнении в их могуществе; 3) утверждении, что боги – суть обожествленные герои древности (Против язычников, VI, 27, 2). В отличие от Платона, различавшего безбожников по качеству, здесь представлен простой перечень типов безбожия. Все эти типы были одинаково наказуемы и не предполагали никакого послабления. Каждое из перечисленных заявлений являлось составом преступления. Сделавший такое заявление становился нечестивцем и святотатцем со всеми вытекающими последствиями.

Античное понимание безбожия было сугубо прикладным и формальным. Стоило лишь установить факт непочитания отеческих «природных богов», как возникало обвинение в нечестивости и святотатстве. В детальный разбор воззрений «безбожников», в их «сердечное настроение» (выражение Арнобия) обычно не входили, – для осуждения их достаточно было наличия внешних признаков: несоблюдения традиционной религии, установленных отцами обычаев и обрядов (mos majorum). Христиане полностью соответствовали этому критерию и поэтому естественным образом рассматривались как нечестивцы и безбожники [41]. Почитание отеческих богов было гражданской обязанностью и первой статьей кодекса добродетели. Знаменитые пифагорейские «Золотые стихи» начинаются так: