— Ставь самовар!
— С чего такую рань?
— Сейчас гости будут!
Сам скрылся.
Вскорости к дьяконову дому ото всех изб поселка потянулись прихожане. Набралась полна горница почтенных бородачей. Угощал чаем. Водку же и закуску, по условию, принесли с собою сами. Все с любопытством ожидали: что скажет дьякон?
Дьякон солидно разгладил бороду.
— Друзья! — начал он.
Все притихли.
— Сколько у вас браков предполагается в это воскресенье?
Прихожане потолковали между собой, сосчитали по пальцам.
— Восемь, отец дьякон. Нынешний мясоед свадьбами обилен. У Митрюхиных, у Петровых свадьба, Хорек женится. Вдовуха Микулина тоже…
— А сколько вам у благочинного свадьба обходится?
— Двенадцать рубликов берут.
— С бедных и богатых?
— Не разбирают.
— А еще?
— Дьякону три рубля. В церковь рубль.
— А поездка во что обходится?
— Да в денежку! Худо-бедно пять целковых истратишь…
— Без угощения?
— Угощение особо. Благочинному приходится бутылочку… да гуська. Дьякону бутылочку да курочку. Псаломщику… Сторожу, чтобы церковь отворил.
— Та-а-к, — посмеивался дьякон, — стало быть, четвертная выскочит?
И он чему-то радовался, к удивлению прихожан и дьяконицы. Он даже весело потирал руки, продолжая спрашивать.
— А младенцев много накопилось?
— Дюжинка наберется, отец дьякон.
— Тоже в воскресенье повезут?
— Когда же больше!
— А сколько благочинный за крестины берет?
— Рублик!
— Только?
— А проезд сколько обходится! Худо-бедно два рубля!
Дьякон радовался.
— Хорошо… хорошо! Чудесно!
И вдруг нахмурился.
— А кобылки много на полях?
Прихожане совсем впали в недоуменье. К чему человек разговор клонит, чего с младенцев, да свадеб к кобылке метнулся?
— Замучила, — однако же ответили они, — да и как ей не быть, когда за всё лето на полях молебствий не было! Ведь нынешний год даже и скот не освящен!
— Н-ну… хха-хха!
Дьякон рассмеялся.
Потом величественно поднялся над столом.
— Сколько мне дадите за каждую свадьбу?
На него смотрели в удивлении.
— По пятнадцать рублей дадите?
— Отец дьякон… да что ты будешь делать?
— Повенчаю!!!
Прихожане впали в остолбенение, а дьяконица всплеснула руками и замерла. Она всегда думала, что у мужа ее ума палата, теперь же убедилась в этом больше прежнего, хотя еще и не понимала, в чем дело. А дьякон продолжал рассчитывать.
— За восемь свадеб сто двадцать рублей. И больше никаких расходов. Дальше. За дюжину младенцев двенадцать рублей. И никуда ехать не надо. Еще. Освящение скота? Восемь рублей. Полевой молебен? Десять. Итого сто пятьдесят рублей. Не дорого?
— Чего бы дешевле…
— Дальше.
Достал бумагу и карандаш.
— Хождение по домам с иконами. Кто какие молебны служить будет? Отвечайте.
И принялся составлять список. Любопытство прихожан разгоралось.
— Уж не хочешь ли ты, отец дьякон, откуда священника пригласить? — спросил старый казак. — Ни за што за эти деньги такую даль не поедут. Всё равно присчитают, что ты пропустил. Да побоятся и у благочинного доход перебивать. А и согласятся… тебе ничего не останется!
— Двести! — подсчитал дьякон вместо ответа. И с веселым видом выпрямился.
— Теперь слушайте мой приказ. До субботы эти деньги собрать! Положить к старосте в церковный ящик. Запечатать! К утру субботы чтоб была у меня тройка лучших коней! Кажется, у старосты лучше всех?
— Можно! — сказал староста.
— И двое верховых!
Дьякон засмеялся, потирая руки. Больше он ничего не захотел объяснять, несмотря на все расспросы. Прихожане разошлись, взволнованные любопытством, в предчувствии чего-то необычайного. И слава дьякона разрослась еще больше: никто не сомневался, что для него всё возможно и что он сделает всё, что задумал. А что он задумал — об этом шли бес конечные и волнующие толки. Деньги были собраны, положены в ящик и торжественно запечатаны. Походило, что дьякон дер жал пари и все прихожане были свидетелями.
Подошла нетерпеливо жданная суббота.
Утром тройка старостиных коней с веселым звоном колокольчика промчалась по поселку и бодрым скоком понеслась по степным дорогам по направлению к тракту. С увала на увал перематывалась тройка. За ней скакали верховые в пестрых рубахах, раздуваемых ветром. В повозке сидел дьякон со старостой. К задку повозки был крепко привязан короб с самоваром и закусками. Староста тщетно пытался узнать, в какое такое путешествие собрался дьякон. Дьякон с задумчиво-веселым видом озирал степные просторы и отмалчивался. Только когда проскакали тридцать верст и вдали показались телеграфные столбы тракта, а за ними сверкающий плес Урала, дьякон, посмеиваясь, сказал:
Читать дальше