Слава и боль Сербии

Всякое дыхание да хвалит Господа!

10 сентября 1995 года

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братья и сестры, вот собрались мы с вами сегодня в этой древней обители, чтобы вместе с возрождением дивного собора Пресвятой Богородицы возродить и освятить наши души. Собрались мы в этой Святой Лавре, чтобы положить закладной камень в основание храма наших в запустении пребывающих душ, отслужить панихиду по братьям и сестрам нашим, души положившим в братоубийственной войне, помолиться Богу, чтобы не попустил Господь повторения этой беды. Собрались, чтобы помянуть всех тех, кто в наши дни жертвует своей жизнью за веру и Отечество в Боснии, Сербских Краинах и Западной Славонии, всех, кто пострадал в междоусобных войнах, кто сейчас страдает от террора международной мафии, кто подвергается жестоким бомбардировкам в Невесине, Србине, Горажде, Чайниче, Сараево, Баня Луке, Добое, Ключе.

Совсем недавно на эти города падали бомбы немецких и итальянских оккупантов. И вот снова их самолеты и, к сожалению, самолеты наших недавних союзников сбрасывают бомбы на пострадавший от мировых войн, от усташского геноцида народ, чтобы уничтожить его в его собственной стране. Мы собрались здесь сегодня, чтобы вспомнить о убиенных и молиться о них. Первыми вспомним мы наших братьев и сестер, умученных братской рукой во время коммунистического богоотступничества. И если один человек, одна душа человеческая, по слову Христа, драгоценнее всей Вселенной, как же драгоценны сотни этих невинно пострадавших душ! Как драгоценны перед лицом Господа их мученичество, их безграничное страдание, их неисцеленные раны! Как драгоценны их скорбь, их смирение, смирение их родных в течение пятидесяти лет безбожия!

Только Господу ведомо, как глубока их рана и как глубоко их смирение. Они не только приняли мученическую кончину, их имена были оклеветаны и их могилы украдены. Пятьдесят лет имена их пребывали в забвении, пятьдесят лет ведется упорная работа, чтобы стереть их из людской памяти, ибо те, кто это делает, знают: если нет имени, нет и могилы; нет могилы, не было и убийства. Если не было человека, не было и преступления; не было преступления, не было и преступника. Убить в гневе, в помрачении – это человеческое: грешен человек; но затаптывать и уничтожать могилу убиенного, убивать память о нем – это диавольское.

Первым в ряду мучеников, страдальцев, которых мы сейчас вспоминаем, кого видят глаза мои, стоит Ново Делич, бежавший от усташского ножа из Добоя в свой родной край, чтобы спасти свою семью. Остался бы он под ножом усташей, не закололи бы его братья его. Приехал священник Ново Делич на родину, и здесь ему вырезали глаза и, дав в руки Евангелие, приказали: «Читай, поп, Евангелие». На куски заживо резали и в яму сбросили. Во главе сонма мучеников стоит отец Ново Делич из Комарницы. Смотрю в его окровавленные пустые глазницы и вижу в них свой народ закланный. Закалали его – и не заклали, глаза ему выкалывали сейчас, в наше время, так же как когда-то во времена агарянские и австро-венгерские. Уцелевших от многовековой резни ныне на наших глазах уничтожают, завершая дело прежних преступников, Клинтон и НАТО во имя нового мирового порядка.

Рядом с отцом Ново Деличем вижу протоиерея, благочестивого Богдана Церовича, и его двадцатилетнего сына Драгутина. Он был убит в самом начале войны, в июле 1941 года, только за то, что был священником. На Евангелии найдена издевательская надпись: «Ликвидировали попа Богдана Церовича, предателя и разбойника. Если не веришь и не уразумеешь, и тебя постигнет его участь». Написано чьей-то безграмотной, но исполненной братоубийственной ненависти рукой. Сохранилось такое свидетельство.

Когда, спрашиваю я вас, были предателями Церовичи – потомки и родные воеводы Новицы Церовича? Когда были предателями Алексичи из рода Мирко Алексича, мощи которого покоятся ныне в этой Лавре и который избавил народ от тирана Исмаил-ага Ченгича?

Вместе с ними вижу в череде мучеников Велимира Милошева Алексича, двадцатилетнего студента. Здесь и Миливое Крстов Алексич, двадцатилетний крестьянин. Вижу и братьев Яукович, сыновей Павла Яуковича: Миливое, Исайю, Иова, Неделька – все братья одним ножом закланы. Двадцатилетних студентов Любо Миладинова, Миодрага Миланова, их ровесника Марко Мичов Гвозденовича, трех сыновей Афанасия Вучича из Доне Беле – Мирко, Перо и Янко. В этой же череде Миодраг Симеунович Джуров, студент, и брат его Лазарь. За ними и восемнадцатилетний Миливое Милошев, все они из Шавника. Как не вспомнить отца Луку Ивановича, убиенного в 1942 году? Как не вспомнить Новицу Мандича из Крне Еле? В семнадцать лет был он объявлен предателем и врагом народа, и по сей день запрещено упоминать его имя. С ними и Илия Чобаич, двадцатилетний студент, только начавший жить. Землепашцы Преле и Радован Жугичи, с ними сыновья Кича Радоевича, кавалера ордена Милоша Обилича,– Момир, Павле, Велько, Воислав, Райко и Душан, самый младший, семнадцати лет, сестры их – Даринка и Зорка. Старик Кичо прожил 103 года, глаза ему служили, чтобы до последнего вздоха оплакивать свою погибшую семью. Стожинич Рашо и Матияшевич Мара – в семнадцать лет были погашены свечи их жизней.