Джидду Кришнамурти - Вне насилия

«Наблюдающий» — это хранилище знаний. Поэтому наблюдающий относится к прошлому, это цензор, сущность, которая судит, опираясь на накопленные знания. Он делает это и в отношении самого себя. Получив с помощью психологов знание о себе, он полагает, что он изучил себя — и с этим знанием смотрит на себя. Он не смотрит на себя свежим взглядом. Он говорит: «Я знаю, я видел себя, и кое-что во мне удивительно хорошо, но кое-что совсем ужасно». Он уже вынес суждение и никогда не откроет в себе ничего нового, потому что он, «наблюдающий», отделён от того, что он наблюдает, что называет собой. Это то, что мы постоянно делаем, во всех отношениях. Отношения с другим человеком или отношения с машиной всегда основаны на желании найти положение, в котором можно существовать в полной безопасности, определённости. И мы ищем безопасности в знании; хранителем же этого знания всегда является «наблюдающий», мыслящий, переживающий, цензор, всегда отличающийся от объекта наблюдения.

Разумность — не в накоплении знания. Накопленное знание статично — что-то может прибавляться, но основа всегда статична. Из этого статичного накопления человек живёт, действует, рисует, пишет, творит всё зло в мире — и он называет это свободой. Итак, может ли ум быть свободным от знания, от известного? Это на самом деле очень важный вопрос, если задавать его не просто на уровне интеллекта, а действительно очень, очень глубоко: может ли ум вообще быть свободным от известного? Иначе нет никакого творчества; ничего нового под солнцем тогда нет; остаётся лишь переделывание переделанного.

Человеку следует понять, почему существует это разделение между «наблюдающим» и наблюдаемым; и может ли ум выйти за пределы этого разделения — так, чтобы, будучи свободным от известного, функционировать всецело в другом измерении? — это означало бы, что разумность будет использовать знание, когда необходимо, и в то же время оставаться свободной от знания.

Разумность подразумевает свободу; свобода подразумевает прекращение всякого конфликта; разумность появляется, а конфликт кончается, когда «наблюдающий» есть наблюдаемое, так как тогда нет разделения. В конце концов, когда всё это имеет место, есть и любовь. Это слово, столь ужасно перегруженное, человек не решается использовать; любовь ассоциируется с удовольствием, сексом, страхом, ревностью, зависимостью и собственничеством. Ум не свободный не знает смысла любви; он может знать удовольствие и, как следствие, страх, но это конечно не любовь.

Любовь появляется только тогда, когда есть настоящая свобода от прошлого в виде знания. Возможно ли это когда-нибудь? Человек использовал различные пути, стремясь освободиться от преходящего характера знания. Он всегда пытался найти что-то выходящее за пределы знания, за пределы реакции мысли; поэтому он создал образ, называемый Богом. Все нелепости, которые возникли вокруг этого! Но чтобы выяснить, существует ли что-нибудь выше образов мысли, необходима свобода от всех страхов.

Участник беседы:Проводите ли вы различие между мозгом, несущим интеллект, и умом; умом, олицетворяющим собой нечто другое, например, осознание?

Кришнамурти:Нет, мы используем слово ум, имея в виду весь процесс мысли, как память, как знание, включая клетки мозга.

Участник беседы:И клетки мозга?

Кришнамурти:Несомненно. Невозможно отделить клетки мозга от всего остального ума, не правда ли? Мозг — в чём заключается функция мозга? Это компьютер?

Участник беседы:Да, думаю, что так.

Кришнамурти:Самый удивительный компьютер, который конструировался тысячи лет; это результат тысяч лет опыта человека, стремившегося выжить и обеспечить свою безопасность. У человека так много знаний обо всём, что происходит во внешнем мире, но очень мало знаний о самом себе.

Участник беседы:Разве творчество не может зависеть от памяти, а потому зависеть и от прошлого? Вы сказали ранее, что, фактически, под солнцем нет ничего нового.

Кришнамурти:«Под солнцем нет ничего нового» — так, по крайней мере, говорит Библия, Екклесиаст. Но не смешиваем ли мы творчество с выражением — и нуждается ли творческая личность в выражении? Подумайте об этом: «Мне необходимо реализовать себя в чём-то, что требует выражения», «У меня есть чувство, что я художник, и я должен рисовать, или писать стихи».

Нуждается ли вообще творчество в выражении? И свидетельствует ли самовыражение художника об уме, свободном в творчестве? Понимаете? Человек пишет стихотворение или рисует картину — означает ли это творческий ум? Что такое творчество? По крайней мере, это не механическое повторение прошлого!