Л. Филимонова - Святая Анна

– Мне Смирнов говорил, что книга эта запрещенная, но почему, не сказал.

– В связи с переписью населения СССР среди населения города распространялись контрреволюционные провокационные слухи, исходящие из содержания книги «Протоколы сионских мудрецов» и ваших рассуждений о приходе антихриста, о печати и так далее. Эти слухи распространяли вы с целью срыва мероприятий советской власти по переписи. Подтверждаете вы это?

– Нет, это я отрицаю, никаких контрреволюционных провокационных слухов я не распространяла и об этих слухах ничего не слышала.

Вызвав в следующий раз на допрос Анну Васильевну, следователь стал добиваться от нее, чтобы она сказала, как давно она слышала об архимандрите Никоне и от кого, но она на этот вопрос отвечать отказалась.

4 марта 1937 года следователь снова вызвал ее на допрос и снова стал спрашивать об отце Никоне: как давно и как близко она была с ним знакома, но и на этот раз она ничего не ответила, и в тот же день следователь объявил ей, что она арестована как подозреваемая.

18 марта следователь снова вызвал Анну Васильевну на допрос и заявил:

– Вам предъявлено постановление о привлечении вас в качестве обвиняемой в преступлении, предусмотренном статьей 58-й. Обстоятельства преступления изложены в подписанном вами постановлении. Признаете вы себя виновной в этом?

– Признаю, что со Смирновым я связь имела, несколько раз посещала его дом, а также часто вместе ходили в… церковь. Книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» я у Смирнова видела, ее читала Гудкова, которая мне рассказывала ее содержание, но контрреволюционных слухов я среди населения не распространяла. Никаких вопросов о войне, о победе фашизма, о восстановлении в СССР капиталистического строя и так далее мы со Смирновым и Гудковой не обсуждали. Богородского я знаю как священника, и, действительно, по его заданию я собирала подписи за тихоновскую церковь, но никого не запугивала, подписывались все добровольно… Архимандрита Павловского монастыря Никона я знаю. Бывала несколько раз у него в монастыре, когда еще он был открыт. В 1924 году Никон был в городе Пошехонье-Володарске, был в нашем доме, а после закрытия монастыря я с ним связи не имею и, где он, не знаю.

– Сколько времени вы жили в никоновской коммуне?

– Я членом никоновской «коммуны» не состояла, но в коммуне была несколько раз.

– А зачем вы коммуну посещали?

На этот вопрос Анна Васильевна отвечать отказалась.

– Вы знали, что никоновская коммуна, по существу, была нелегальным монастырем, организованным для борьбы с советской властью?

Анна Васильевна и на этот вопрос отвечать отказалась.

– Кого вы посещали из членов коммуны?

– В коммуне я останавливалась у заведующей, Анны Александровны Соловьевой.

– Откуда вам известна Соловьева?

– Соловьеву я знала через ее тетку, монахиню Таисию. Кроме того, Соловьева, когда бывала в городе, останавливалась у меня.

– Имея связь с руководительницей коммуны, вы не могли не знать целей и задач этой коммуны. Следствие требует от вас откровенных показаний.

Анна Васильевна отказалась отвечать на этот вопрос.

3 апреля состоялся последний допрос, во время которого следователь снова попытался узнать у Анны Васильевны, что она знает о месте, где находится архимандрит Никон.

– Связи с архимандритом Никоном я не имею и, где он находится в настоящее время, не знаю, – ответила Анна Васильевна.

– А зачем и к кому вы ездили осенью 1936 года в Тутаевский район?

– Осенью 1936 года я действительно ездила в… гости к своей знакомой по имени Евдокия… фамилию ее я не знаю. Была у нее три дня.

– А как давно вы знакомы с Евдокией?

– Я с Евдокией знакома давно. Когда раньше ходила в Тутаев, то останавливалась у нее ночевать, и она, когда бывала в городе, тоже ночевала у меня.

– Как же вы не знаете ее фамилии?

– Фамилии ее я действительно не знаю и не знаю, чем она занимается.

– Вы явно лжете. Вы в Тутаевский район ездили с целью посещения архимандрита Никона, скрывающегося от наказания и проводящего активную контрреволюционную работу. Требую от вас откровенных показаний.

– Нет, у архимандрита Никона я не была и, где он скрывается, не знаю.

– За что был расстрелян ваш дядя, Александр Федорович Шашкин, и сидел его сын, Василий Александрович Шашкин?

– Мой дядя действительно в 1918 году был расстрелян, но за что, я не знаю. Также не знаю, за что сидел его сын, до революции он был урядником.