Геннадий Русский - Чёрная книга

Но Черная-то книга подлинная, она о другом - о власти над миром, потому тут и тайна наивысшая. Одно слово - Черная книга! За нее по тем временам - сразу на костер. Боялись смертно. Передавали из рук в руки под страшной опаской. И вот, может, довели на кого: Брюс это был или еще кто - он возьми и спрячь книгу в кладку, когда Сухарева башня строилась. Ну а потом пошла молва и превратила в легенду. Что, неподобно? Хотите верьте, хотите нет.

Человек я московский, коренной, а мы, московские, все на язык бойкие, краснобайские, для красного словца не жаль ни матки, ни отца. Москва, она пули лить любит, такое зальет - не веря поверишь. Да еще чаевники мы, водохлебы, а почему не раскрыться за чайком в трактире, коли люди слушают? Вас потешил и сам внакладе не остался. Спасибо за компанию. Счастливо оставаться.

Скажу вам, милостивые товарищи, государи мои, чудаки живут в Москве и чудодеи. Да такие, каких нигде нет. Все мы чудаки средней руки, а я чудак - из мира вон!

Иду на неделе, ноне шестидневкой зовут, мимо Сухаревой башни, вижу - ходит один очкастый старый хрен, из профессоров, знаю его, всё на книжном развале ошивается. Ходит с рулеткой, чего-то замеряет, еще молоточек у него, стены обстукивает, и молодой несмышленыш с ним. Смехота. Черную книгу ищут, непременно ее! Вишь, рассказал я историю в прошлый раз здесь, в трактире советского купца Бугрова (а он мне рюмочку за это поднес, спаси его Христос!), и пошел по Сухаревке слух, что есть такая Черная книга, а в ней власть над нечистой силой. Известно, Сухаревка... То пустят слух, что видели вчера на Никитской наследника престола цесаревича Алексея, то будто объявился за границей сам государь император, чудесным образом избегший убиения злодейского, то будто английская королева объявила нам войну и надо мыло скупать, то будто в Успенском соборе на полу кровавая лужа разлилась, то будто бывает у главных большевиков жидовский шабаш, и пляшут они там с голыми девками, и пьют кровь русских младенчиков. Чего не наплетут! Московский ведь народ, озорной, вот и распустили шутки ради про эту книгу, а кое-кто из умных даже и поверил. А теперь еще Чека в это дело втесалось: ходит тут один молодец, вроде под Ивана одет, а у самого на заднице револьвер выпирает. Неужто и эти книгой заинтересовались? Вишь, считается, кто эту книгу добудет, у того... стукачей-то промеж вас, ребята, нет?.. вот, скажем, добыть эту книгу, прочесть заклинание - и теперешней власти конец. Ну да кто теперь в чертей верит? Сказка, конечно, с нее и спрос малый. Сказка-то сказкой, а каждый ведь так думает: а вдруг есть что-то такое? Как вы, скажем, граждане-сударики, в Бога-то, небось, не веруете, а каждый думает: а вдруг есть, Он-то, и тот свет, и адский пламень? Такова природа человеческая: не тверд человек, слаб тростник. Там ведь, в Чеке, тоже люди работают, знают они, что никакими словами власть не заклясть - уж сколько дураков старалось! Да опасаются на всяк случай - вдруг и в самом деле есть такая книга, и станут промеж людей ходить всякие странные слова. Кому это понравится? Вот и интересуются... Да что-то заболтался я с вами о чем не следует, далеко ли до беды... Вот спасибо тебе, прыткий, а то совсем в горле пересохло. Сам-то, молодец, откуле будешь, с каких краев-мест? Рязанский, говоришь? Похож, похож...

Послушать еще хотите? Извольте, уважу. Ах, елки зеленые-палки! Люблю поговорить в честной компании, язык что помело. Вот скажите мне, куда подевались на Руси праведники-угодники? Ведь были они, были, а теперь что - одни калашные рыла! Куда ни плюнь - в Филькенштейна или Рабиновича попадешь. А вот чтоб кто за свою землю стоял истово, за веру православную и матушку-Церковь, поди, и нету таких, повывелись. Не та Россия стала, совсем в другое государство превратилась. Неужто так и не осталось никого? А ведь какие подвижники были, веры светильники! Что ни монастырь - в нем свой старец или иной угодник, и текла по всей Руси Святой река богомольцев от киевских пещер до холодных островов Соловецких. Тысячу лет так было, а вот за десять лет подевалось неведомо куда, будто и не было такого ничего. А ведь страшно это, что совсем святых людей не осталось, и совсем я духом упал, да вспомнил, на счастье, про старца Иринарха.

Вот и начну я вам повествование житийное. Про святых, значит, про наших тепленьких угодничков. Любим, любим мы их, люди московские. Уж мы и молимся им, и свечечки ставим. Бывало, начнешь рассказывать - бабы ревмя ревут. Как угодник, так уж обязательно мученик, жгут его святое тело, пилой трут, топят, голову секут, а больше всего он с бесами воюет и с главным бесом - блудным. Чего ржете? Сами должны знать: самый дорогой дар Богу - девственность. Опять ржете? Чего вам не дано, того не дано, а святому дано. Да ты не обижайся, божий человек. Народ собрался московский, а мы, московские, все - ерники.