Филип Янси - Отголоски иного мира

Их миссия — спасать. Они готовы помочь каждому попавшему в беду, сколько бы глупостей он ни сделал. Крики, свистки, сигнальные костры, сигналы зеркалами, сигналы SOS, отстукиваемые ветками сосен, или панический звонок по сотовому телефону – на любой зов о помощи выходит спасательный отряд. Человека найдут, ему окажут медицинскую помощь и доставят в безопасное место.

Библейская весть — это также весть о спасении. В Послании к Римлянам апостол Павел подчеркивает: никто из нас не «заслуживает» Божьей милости и никто не в состоянии спасти себя сам. Подобно альпинистам–неудачникам, мы можем лишь просить помощи.

Мне возразят: спасатели потакают безответственным людям, а спасать следует лишь профессиональных альпинистов, которые следуют правилам. («Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи», — молился фарисей (Лк 18:11).) Когда я высказал своей знакомой мысль о потакании, она недоуменно уставилась на меня. «Людям нужно помогать! — воскликнула она. — Мы не можем бросать людей в беде. А кто они, неважно. Они нуждаются в помощи». («Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» Лк 15:7).

Я спрашиваю себя: почему же я так редко обращаюсь за духовной помощью? Попади я в беду в горах, я подал бы сигнал бедствия не задумываясь. Для этой цели я беру в поход свистки, зеркала и другие сигнальные средства. А вот совершив грех, толком и не могу встать на тропу исправления. В чем же дело?

Иногда мне трудно назвать грех грехом: мешают гордость и упрямство. В других случаях я не делаю шагов, необходимых для исправления по диаметрально противоположным причинам: угнетает сознание собственной греховности, неисправимости, недостойности. Однако так думать неправильно, ведь говорит же апостол Иоанн, что «Бог есть любовь» (1 Ин 4:16). Бог просто не может не миловать. Прощение, примирение, помощь — такова природа Бога.

Когда я отказываюсь просить о помощи, я думаю о цене: попрошу — пострадает моя гордость, узнают о моем падении, мне придется меняться… Однако как ясно из притчи о блудном сыне, путь покаяния ведет к тому, к чему мы поворачиваемся, а не от чего отворачиваемся. Сидя в хлеву, мучимый голодом блудный сын вспомнил о доме, полном света и еды, о доме, где ждал отец. Интересно, вспомнил ли он о своих страданиях после пира, засыпая в собственной уютной постели, принятый обратно в семью?

В первые годы брака я открывал жене тайны о себе, которыми больше ни с кем не делился, очень осторожно. «Ты меня все еще любишь?» — тревожно допытывался я. «Да», — отвечала она, даже если эти тайны причиняли ей боль. У нее я выучился истине, которую впоследствии применил к Богу: лишь полностью познанный, ты можешь быть глубоко любим.

Духовный рост предполагает, что человек «со страхом и трепетом» (Флп 2:12) несет свои тайны Богу. Но тут же видит: Бог знал все эти тайны всегда и любил человека вопреки им. Я понял, что мои неудачи не удивляют Бога. Зная меня лучше, чем знаю себя я сам, Бог ждет от меня неудач. Я грешнее, чем могу себе представить даже в самом глубоком унынии. Но Бог любит меня сильнее, чем я способен вообразить, даже пребывая на самом пике ликования.

«Адам, где ты?» — вопрошал Бог в райском саду (Быт 3:9). Спрятался не Бог, а Адам. Бог же вышел его искать. Так же и Христос, Великий Целитель: наши грехи не только не лишают Его желания идти к нам, они–то и стали главной причиной, по которой Он умалился, сошел из горнего мира в наш. Спасение есть Божье дело.

Мой знакомый священник признался: выслушивая слезные исповеди людей, потерпевших духовные неудачи, он осознает, что кающиеся в этот момент ближе к Богу, чем он — священнослужитель. Царь Давид хорошо знал, чего желает Бог: «Ибо жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь. Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс 50:18–19).

В детстве каждый из моих грехов представлялся мне кирпичиком в стене, отделяющей меня от Бога. Чувство вины не позволяло мне понять, что я строю стену, которую Бог давно разрушил. Ныне я верю:

Бог со мной, когда мне трудно, даже когда я пытаюсь бежать от Него. А когда я ощущаю собственную несостоятельность наиболее сильно, я, наверное, нахожусь к Богу ближе всего. Клайв Льюис говорит в одном из писем: «Именно тогда, когда мы замечаем грязь, Бог присутствует в нас наиболее полно. Это — знак Его присутствия».