Филип Янси - В поисках невидимого Бога

Вдень, когда Билл Клинтон впервые избирался в президенты, я переехал в рай. Мы с женой быстренько заскочили проголосовать, а затем наша верная «тойота», на сей раз обремененная прицепом, повезла нас через Айову и Небраску к нашему новому дому в Колорадо. В сумерках второго дня, когда дорога уже была с трудом различима, мы, наконец, подъехали к месту назначения. Разгрузили матрасы, компьютер, немного посуды и бытовых мелочей — словом, самое необходимое для жизни, пока не придет фургон с остальными вещами. А проснувшись утром, мы увидели, что сосны покрыты искрящимся слоем свежевыпавшего снега, и горы в лучах юной зари сияют мягким розовым светом. Рай, да и только!

Потом несколько недель я расставлял книги, обустраивал свой кабинет и возобновил работу над книгой, начатой еще в Чикаго. Вид из окна кабинета отличался от чикагского разительно! Там я работал в цокольном этаже, и в окне мелькали лишь ноги проходящих мимо пешеходов. Животный мир был представлен голубями и соседскими собаками, которые любили метить нашу дверь, так что время от времени ее приходилось мыть. В Колорадо нас почти каждый день навещали олень и рыжая лисица, не говоря уже о стаях незнакомых птиц, которые чуть не сделали из меня орнитолога. Однажды утром я услышал странный звук. Выбежав на крыльцо в одной пижаме, я увидел лося, который оглашал окрестности мощными трубными звуками. Вокруг сохатого крутились несколько лосих. А в некоторые ночи мы слышали жуткие крики охотящейся пумы.

Каждое время года приносило новые радости. Зимой на снегу можно было различить следы зверей, ведущие к норам, скрытым в скалах и среди деревьев. Весной и летом холмы покрывались ковром из множества диких цветов: разные колокольчики, льнянка, водосбор, ястребинка и исчезающая орхидея калипсо, которая, по мнению ботаников, формой напоминает башмачок морской нимфы безмолвия Калипсо, на семь лет задержавшей легендарного Одиссея на своем волшебном острове. Осенью, когда дрожащие листья осин желтели, а в лучах низкого солнца отливали темным золотом, мы с увлечением наблюдали, как маленькие зверушки делают запасы на зиму.

Вскоре, однако, обнаружилось, что у рая есть и другая сторона. Как–то раз нам пришлось отлучиться на свадьбу друзей. Вернувшись, мы обнаружили в стене дома пятнадцать отверстий. В некоторые свободно проходила ладонь. Отверстия были сквозными, пробитыми в слоях дерева, изоляции и гипсо–картона, и в дом через них заглядывало небо. Когда мы справились у соседей, они ответили, что ничего необычного не заметили, но слышали стук и решили, что мы достраиваем крышу. На следующий день в пять утра тайна раскрылась: наш дом облюбовала стая красноголовых дятлов.

Этим трудности не ограничились. В первую весну мы посадили небольшую осиновую рощицу, удобряли почву и регулярно поливали саженцы. Осинки хорошо принялись и росли до тех пор, пока их не обнаружили лоси, которым молодые деревца пришлись по вкусу.

В дымовую трубу и вентиляцию то и дело попадали белки. Еноты портили кровельную дранку, бурундуки поедали посаженные нами цветы, а кроты и суслики подрывали корни фруктовых деревьев. Одним словом, оказалось, что, подобно всему остальному миру, наш маленький рай — не совсем рай. Могу представить, как среди зверей в лесу разнеслась весть: «Слыхали? Появились новые люди! Белки и еноты — вам крыша, дятлы — вам стены. А теперь давайте поделим растения…»

На новом месте жительства я постиг, что наш мир, во–первых, благой, во–вторых — падший, а в–третьих, его можно спасти. Первое я понял, как только приехал сюда и выглянул в окно. Второе – постепенно, когда оказалось, что наш рай не вполне гармоничен. Третье до меня дошло тоже не сразу.

Выяснилось, что кое–что можно исправить. Чтобы отпугнуть дятлов, я стал вешать на стены сруба резиновых змей, керамических сов и яркие пластиковые мешки. Трубу и вентиляцию мы закрыли от белок экранами, а на кротов пришлось ставить ловушки. Деревья же и кусты я обрызгивал специальными составами, запах которых якобы отпугивал оленей (толку, впрочем, было маловато).