Николай Бердяев - О достоинстве христианства и недостоинстве христиан

Монтанизм есть пример ложного максимализма в христианстве. Но такого рода максимализм обнаруживает свою нехристианскую природу, он всегда есть недостаток любви и духовная гордость, есть ложный морализм. Ложь максимализма заключается в том, что вы ставите максимальные требования не себе, а другим людям. Вы осуждаете других людей за то, что они не осуществили максимальной чистоты, совершенства, святости, сами же этой максимальной чистоты, совершенства, святости и не думаете осуществлять. Те же, которые действительно достигали максимального совершенства и святости, обыкновенно не осуждали других. Святые, старцы очень снисходительны к людям. Максимальные требования нужно ставить прежде всего себе, а не другим. Максимальные требования к другим есть обыкновенно лицемерие и фарисейство. Христианство есть религия любви и оно соединяет в себе суровость, строгость, максимальную требовательность прежде всего к себе, со снисходительностью, милосердием и мягкостью в отношении к ближним. Те же, которые осуждают христианство на основании грехов христиан, совсем не хотели бы сами осуществлять высшие требования христианства, даже и не пробуют это делать. Для современных людей эти осуждения являются лишь предлогом для выражения их вражды к христианству и для оправдания их измены христианству. Они прикрываются фальшивым морализмом.

Христианство в этом отношении очень отличается от толстовства, которое есть отвлеченный морализм. Л. Толстой радикально и жестко критикует так называемое историческое христианство, и часто критика его бывает фактически справедлива. Л. Толстой говорит, что христианство исповедовали как отвлеченное учение, и не осуществляли его в жизни, не исполняли заветов Христа. Для него самого христианство исчерпывалось нравственным учением Христа, заповедями Христа, вся же таинственная, мистическая сторона христианства была ему непонятна и противна. Он думал, что всё зависит от истинного сознания и что легко осуществить то, что сознано. Если сознать истинный закон жизни, закон Хозяина жизни, т. е. Бога, то в силу этого уже легко будет его осуществить. Л. Толстой не признавал свободы человека и не чувствовал зла, заложенного в глубине человеческой природы. Зло для него всегда было последствием ложного сознания, ошибочного понимания жизни. Он видел источник зла в сознании, а не в воле, не в свободе. Поэтому для победы над злом он не нуждался в помощи Божией, в благодати, ему нужно было только изменение сознания.

Для Л. Толстого Иисус Христос не был Искупителем и Спасителем, Он был великим учителем жизни, глашатаем жизненных правил, нравственных заповедей. И Л. Толстому казалось, что осуществить христианство в жизни легко, что легче жить по закону любви, чем по закону ненависти, как живет мир, что это просто, выгодно и умно. Он говорит, что Христос учил не делать глупостей. Христианство не осуществлялось в жизни, заповеди Христа не исполнялись, потому что мешало ложное богословское учение, направлявшее всё внимание на самого Христа, возлагавшее всё на совершенное Им искупление, на Божию благодать. И Л. Толстой грубо обрушивается на церковное христианство. Он прав, когда требует сердечного отношения к христианству, когда призывает к осуществлению заповедей Христовых в жизни, но он страшно заблуждается, когда думает, что это сделать легко, что для этого нужно лишь верное сознание и что это можно сделать без Христа Спасителя, без благодати Духа Святого. Л. Толстой легко требует от людей максимализма в осуществлении заповедей Божиих и впадает в ложный моральный максимализм. Самому ему не так легко было осуществить в жизни учение, которое он исповедовал, он не мог этого сделать до самой смерти, и потому лишь перед самой смертью он ушел из своей семьи, стал странником всего на несколько дней.

Учение Л. Толстого и его жизненный путь очень поучительны для нашей темы. Л. Толстой осуждал не христианство, которое было до него, и считал истинным только свое собственное христианство. Он осуждал большую часть людей за безнравственность, за то, что они не отказываются от своей собственности, не занимаются физическим трудом, едят мясо, курят и пр. Но он не в силах был осуществить нравственный максимализм в своей жизни. Любовь для него превратилась в безблагодатный закон и в источник осуждения. У Л. Толстого была большая критическая правда, и он много верного сказал о грехах христианского мира, грехах христиан. Он справедливо изобличал нехристианский характер общества и культуры. Но самого христианства он не увидел за христианами, проглядел его из‑за грехов, несовершенств, извращений христиан. Гордость разума помешала ему стать внутренно христианином, он не принял внутрь себя Христа, Христос остался для него внешним учителем жизни. Л. Толстой был гениальным человеком, и велико в нем было искание Божьей Правды. Но огромное количество людей, не обладающих ни его гениальностью, ни его жаждой Божьей Правды, осуждают с христианами и само христианство, не пытаясь в жизни осуществить никакого совершенства, не болея вопросом о смысле и оправдании жизни.