Юлия Посашко - Монахи. О выборе и о свободе

Ведь монахи в монастырь приходят по разным поводам – все очень разные. Один приходит из страха Божия, другой – по любви к Богу. Третьему просто негде жить. Четвертый приходит не из-за любви к монашеству, а просто потому, что не любит семью – ему лень растить детей, строить отношения с человеком противоположного пола. Таких очень много в нынешнем поколении. С другой стороны, знаю мирян, которые шесть – девять часов в день посвящают Иисусовой молитве. Даже монахи не всегда так молятся. Поэтому я бы не стал говорить, что эти два пути принципиально отличаются.

Можно и в миру остаться жить, но и в брак не вступать, и в монастырь не уходить. Бывает так: человек живет один, подвизается, молится. А другой, например, еще находится в состоянии неопределенности – и этот период неопределенности может продолжаться до довольно зрелого возраста. Нет однозначных ответов.

– И все-таки, что самое главное в монашестве?

– Что самое главное? Бог.

Монахами становятся те, кто, как я уже говорил, любит Бога больше остальных. Не потому, что они остальных не любят, но потому, что Бога любят больше. Для них это главная цель в жизни, они хотят быть с Богом. И Господь им открыл, что для них удобен именно такой путь.

Поэтому в монастырь не убегают от кого-то, а прибегают к чему-то – к Богу, к монашеской форме жизни. И это касается не только монашества, а вообще всей духовной жизни. Старец Порфирий Кавсокаливит, например, говорит, что надо всегда и везде побеждать любовью. То есть, скажем, не бороться с бесом блуда, а возлюбить целомудрие, не бороться с многоспанием, а полюбить утреннюю свежесть, полюбить восход солнца, пение птиц. И тогда человек очень легко побеждает какие-то страсти, он идет вперед, он не останавливается, потому что у него есть цель, он бежит к этой цели. Его не толкает что-то сзади, он летит вперед, он превращается в стрелу, которая видит только свою цель – Бога. Все остальное вокруг перестает существовать.

Когда ты Бога любишь и к Нему тянешься, ты видишь только Его, не смотришь ни на какие помыслы. Если отвлечешься от зрения Бога, от этого состояния трезвения и начнешь рассматривать свой помысел, даже если ты его не примешь, само рассмотрение этого помысла уже можно считать поражением, потому что ты отвлек свой ум от Бога. Когда смотришь на Бога и желаешь с Ним быть, ты с Ним общаешься, у тебя получается живое богообщение. Если что-то встает между тобой и Богом, какая-то тучка проходит между тобой и Солнцем-Христом, тогда ты начинаешь скорбеть, плакать, начинаешь жаловаться Богу на то, что потерял Его, отлучился от Христа. И тогда Христос приходит – и разгоняет все эти тучки.

– Отец Клеопа, вас послушаешь – и складывается совершенно другое впечатление о монашестве. Почему же в обществе столько негативных стереотипов, даже страхов?

– Я ни разу не видел такой ситуации, как в романах, когда девушка или парень уходит в монастырь из-за несчастной любви, заламывает руки: «Все, мне жизнь не мила, больше ничего не будет, ухожу в монастырь!» Такие придут в монастырь, быстро отрезвятся и в скором времени вернутся домой.

– Тем не менее это один из любимых сюжетов кино, литературы.

– Это бывает только в кино. Реальность совсем другая. Но понять ее извне – невозможно.

Почему? Знаете, для меня закрыта суть брака. Об этом я могу рассуждать лишь теоретически. Так и вы никогда не поймете, что происходит в монастыре, если не проживете в нем хотя бы год. Чтобы добраться до сути, требуется очень много времени…

Раньше на Афоне, если человек прожил в монастыре менее десяти лет и уже начинал открывать рот и рассуждать о духовной жизни, о монашестве – на него смотрели как на дурака. Архимандрит Софроний (Сахаров) говорил о периоде в 15 лет. Ты должен что-то передумать, осмыслить, что-то должно отложиться в голове, в душе, чтобы ты смог это воплотить в жизнь.

– Что бы вы ответили человеку, задавшему один-единственный вопрос: «Зачем вы здесь?»

– Я хочу быть с Богом. Ничего другого.

Игумения Иоанна (Егорова), настоятельница Введено-Оятского монастыря, Ленинградская область