Илья Мельников: Книга Числа из Торы

Коль скоро священнический авторитет Аарона был подвергнут сомнению, Господь показал всему народу, что его авторитет по-прежнему непререкаем, все иные претенденты на него исключаются.

Господь повелел Моисею взять по жезлу от колена, от всех начальников и написать на жезлах имена тех, кому они принадлежат. И Аарону надо было написать свое имя на жезле племени Левия. Затем все двенадцать жезлов были положены в скинии перед ковчегом откровения (т. е. на самом святом месте), где Господь являлся Моисею, потому что Он сказал, что жезл, принадлежащий тому, кто избран Им на священство, расцветет, подобно дереву.

На следующий день, войдя в скинию, Моисей увидел, что жезл Аарона не только расцвел, но и пустил почки, дал цвет и плоды миндаля.

Племенным вождям и народу, получившим это неопровержимое доказательство, ничего другого не оставалось, как молча согласиться с тем, что Господь действительно подтвердил полномочия Аарона.

А для того, чтобы народ не забыл о том, что узнал, Господь сказал, чтобы жезл Ааронов был оставлен пред ковчегом откровения в знамение для непокорных. Да не ропщет народ против Господнего руководства и не ставит под сомнение правильность избираемых Им людей и методов.

После всего этого последовала эмоциональная реакция на происшедшее со стороны израильтян, которые решили, что жезл, лежащий перед ковчегом, будет отныне грозить смертью всякому, кто попытается хотя бы приблизиться к скинии.

В связи с бунтом против священнических прерогатив Аарона, наказанием бунтующих и свидетельством его избранности на служение возникла необходимость напомнить об ответственности, возложенной на левитов, которая в Числах трактуется более расширенно.

На священниках и только на них лежала обязанность служить в скинии, по крайней мере, только они несли ответственность за возможные нарушения или проступки, как против святилища, так и против своего священнического сана.

В сказанных об этом словах подразумевалось нечто большее, чем функция заступничества, осуществляемая священниками, в них подразумевались и возможные согрешения самих священников и левитов при обслуживании священных Божьих предметов. Среди требований к работе священников входило благоговейное обращение с этими предметами в скинии и исполнение ритуалов, предписанных свыше святым Богом.

Хотя большая часть левитов священниками не являлась, а значит, пользоваться соответствующими привилегиями не могла, исполнение некоторых функций им, как помощникам священников, было разрешено. Вообще говоря, круг их обязанностей был довольно широк, для них исключалось только прикосновение к предметам Святого-святых и к большому жертвеннику для всесожжений. В случае нарушения левитом этого запрета погибли бы оба: и священник, и он сам, недостаточное чувство ответственности у священников навлекло бы Божий гнев и на народ.

Тяжелая нагрузка была возложена на священников, но Бог дал им в качестве дара левитов, чтобы помогали им всеми способами, соблюдая, специфику, о которой говорилось выше. За их службу Господу священники и левиты получали от Него часть тех приношений, которые люди, приходившие поклониться Богу, предлагали Ему. А именно: священникам и левитам доставались все те части жертвы, которые не сжигались на жертвеннике. Считалось, что Богу принадлежит то, что становится пищей огня. При принесении жертв для Господа чаще всего сжигались жир и внутренние органы (почки и печень). Поскольку жертвы были самыми священными, есть их могли только священники и мужчины, составлявшие их семьи. Всем остальным, включая женщин, членам их семей можно было есть от жертв возношения («потрясания»). Это были так называемые мирные жертвы.

Кроме того, в распоряжение священников и их семей поступали все первые плоды урожая, приносившиеся Израилем в жертву, включая оливковое масло, вино и хлеб. Хотя эти первые плоды приносились Господу, на жертвеннике они не сжигались, но становились достоянием священников. То же было и со всем, что посвящалось Господу.

Первенцы людей и нечистых животных подлежали выкупу за пять сиклей серебра. Именно столько платил жертвователь священнику, вместо того, чтобы действительно принести в жертву перворожденного. Что же до первенцев чистых животных (волов, овец и коз), то их следовало приносить Господу в жертву Ему. Мясо их, однако, не сжигалось на жертвеннике, как при обычных жертвоприношениях, но также отдавалось священникам.