Сборник - Библейские мотивы в русской поэзии

И, Тобой, Творец, благословенный,
Бледное чело я подыму —
Всей душой, душой освобожденной,
Набожно и радостно вздохну.
Первый звук из уст моих дрожащих,
Первый зов души моей молящей
Будет песнь, какая б ни была, —
Песнь души, веселый гимн творенья,
Полный звук – как звуки соловья.

Когда томительное, злое
Берет раздумие меня…
Когда, как дерево гнилое,
Все распадается святое,
Чему так долго верил я…
Когда так дерзко, так нахально
Шумит действительная жизнь —
И содрогается печально
Душа – без сил, без укоризн…
Когда подумаю, что даром
Мой страстный голос прозвенит —
И даже глупым, грубым жаром
Ничья душа не загорит…
Когда ни в ком ни ожиданья,
Ни даже смутной нет тоски,
Когда боятся так страданья,
Когда так правы старики…
Тогда – тогда мои молитвы
Стремятся пламенно к Нему,
Стремятся жадно к Богу битвы,
К живому Богу моему.

Уже впервые дымной мглою
Подернут был Едемский сад,
Уже пожелкнувшей листвою
Усеян синий был Евфрат,

Уж райская не пела птица —
Над ней орел шумел крылом,
И тяжело рычала львица,
В пещеру загнанная львом.

И озирал злой дух с презреньем
Добычу смерти – пышный мир
И мыслил: смертным поколеньям
Отныне буду я кумир.

И вдруг он видит, в райской сени,
Уязвлена, омрачена,
Идет, подобно скорбной тени,
Им соблазненная жена.

Невольно прядью кос волнистых
Она слегка прикрыла грудь,
Уже для помыслов нечистых
Пролег ей в душу знойный путь.

И, ей десницу простирая,
Встает злой дух, – он вновь готов,
Ей сладкой лестью слух лаская,
Петь о блаженстве грешных снов.

Но что уста его сковало?
Зачем он пятится назад?
Чем эта жертва испугала
Того, кому не страшен ад?

Он ждал слезы, улыбки рая,
Молений, робкого стыда…
И что ж в очах у ней? – такая
Непримиримая вражда,

Такая мощь души без страха,
Такая ненависть, какой
Не ждал он от земного праха
С его минутной красотой.

Грозы божественной сверканье —
Тех молний, что его с небес
Низвергли, – не без содроганья
В ее очах увидел бес,

И в мглу сокрылся привиденьем,
Холодным облаком осел,
Змеей в траву прополз с шипеньем,
В деревьях бурей прошумел.

Но сила праведного гнева
Земного рая не спасла,
И канула слеза у древа
Познания добра и зла…

Любил я тихий свет лампады золотой,
Благоговейное вокруг нее молчанье,
И, тайного исполнен ожиданья,
Как часто я, откинув полог свой,
Не спал, на мягкий пух облокотясь
рукою,
И думал: в эту ночь хранитель-ангел мой
Прийдет ли в тишине беседовать
со мною?..
И мнилось мне: на ложе, близ меня,
В сияньи трепетном лампадного огня,
В бледно-серебряном сидел он одеянье…
И тихо шепотом я поверял ему
И мысли, детскому доступные уму,
И сердцу детскому доступные желанья.
Мне сладок был покой в его лучах;
Я весь проникнут был божественною
силой.
С улыбкою на пламенных устах,
Задумчиво внимал мне светлокрылый;
Но очи кроткие его глядели вдаль —
Они грядущее в душе моей читали,
И отражалась в них какая-то печаль…
И ангел говорил: «Дитя, тебя мне жаль!
Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?»
Душой младенческой я их не понимал,
Края одежд его ловил и целовал,
И слезы радости в очах моих сверкали.

Весть, что люди стали мучить Бога,
К нам на север принесли грачи… —
Потемнели хвойные трущобы,
Тихие заплакали ключи…
На буграх каменья – обнажили
Лысины, прикрытые в мороз,
И на камни стали капать слезы
Злой зимой ощипанных берез.

И другие вести, горше первой,
Принесли скворцы в лесную глушь:
На кресте распятый, всех прощая,
Умер – Бог, Спаситель наших душ.
От таких вестей сгустились тучи,
Воздух бурным зашумел дождем…
Поднялись, – морями стали реки…
И в горах пронесся первый гром.