Array Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

Во время грузино-абхазской войны – в ноябре 1992 г., когда обстановка на фронте для абхазов была критической, в святилище состоялось новое массовое моление абхазов. Заур Чичба обратился к Дыдрыпшу: «Мы эту землю не захватывали, Бог сам дал нам эту землю и, если она наша на самом деле – то оставь ее нам, если земля их – отдай им и нас больше не мучай. Если ты исполнишь наше пожелание в скором времени и очистишь нашу землю от грузин, – мы на этом месте зарежем быков и отблагодарим тебя».

Как сказал Заур Чичба, когда он произносит молитву в святилище, то «чувствует божество», у него «внутри все дрожит», и слова произносятся «под влиянием вроде бы самого Дыдрыпша». Часто это совсем не те слова, с которыми думал обратиться к Дыдрыпшу накануне. Возможно, этим объясняются большие текстовые расхождения в разных версиях данной молитвы, причем ее вторая версия, сообщенная автору тем же Зауром Чичба, звучала так: «О Великий Дыдрыпш, мы тебя очень часто беспокоим своими просьбами. Мы не хотим этого, но ты посмотри: нас мало, нас убивают, и если эта земля дана нам тобой, если можно, поскорее рассуди и не дай истребить нас. Если сочтешь возможным, оставь нас хозяевами нашей земли. Если придет время, когда мы будем хозяевами своей земли, мы обязуемся приносить тебе жертвенных животных и каждый год будем резать быка». Еще один из текстов данной молитвы записан автором со слов В. Гунба – одного из участников церемонии 1995 г. [225].

Сожалея о большом количестве погибших во время грузино-абхазской войны, Заур Чичба рассматривает ее и последовавшее вслед за ней бегство грузинского населения из Абхазии как нечто, предопределенное свыше. По его словам, «Дыдрыпш разрешил грузинам поселиться в Абхазии в то время, когда ее земля опустела». Однако после этого грузины вели себя «недостойно и наносили вред Абхазии», за что Дыдрыпш «прогнал туда, откуда они пришли». Гнев ангела был настолько сильным, что погибли многие совершенно невинные люди.

Ачандарцы связывают пропаганду атеизма в советские времена с поселившимися в соседних селах (Лыхны, Дурипш и другие) «при Берии» (то есть в 1930-х – 1940-х гг.) грузинами. «Тогда грузины были на всех постах, наказывали жрецов, вели пропаганду, что Дыдрыпш, апаимбар – это обман. Молодежь в этих селах начала терять веру и обвинять старших в отсталости. В Ачандаре же молодые сохранили уважение к старшим и к Дыдрыпшу».

В утрате молодежью веры во всемогущество Дыдрыпша ачандарцы видели одну из основных причин роста преступности в среде абхазов в постсоветский период. При этом спокойная обстановка в Ачандаре действительно резко контрастирует с ситуацией в других, даже соседних, селах, где эта проблема стоит очень остро. Местные жители объясняют отличие положения в Ачандаре от других сел изначальным благотворным влиянием Дыдрыпша. Передаваемые с тех времен, когда апаимбар жил в селе как обычный простой человек, из поколения в поколение строгие правила поведения в семье и обществе (например, считается непозволительным даже словами обидеть своего собеседника) способствовали тому, что «между ачандарскими фамилиями никогда не было вражды».

В настоящее время в Абхазии наблюдаются большие различия при проведении одних и тех же молений. Например, моление о дожде и урожае «ацу-ныха» может проводиться в двух основных вариантах. В первом случае оно является фамильным, в нем принимают участие только мужчины и мальчики-подростки, на стол подаются только мясо, абыста (крутая кукурузная каша, более известная под молдавским названием «мамалыга») и соль. Во втором варианте «ацу-ныха» проводится поселком с участием всех живущих по соседству фамилий, в ней, наряду с мужчинами [226], принимают участие женщины и дети, вместе с ритуальными блюдами на стол подаются сладости, фрукты и т. п. Довольно часто люди принимают участие и в фамильных, и в поселковых «ацу– ныхах».

Скорее всего, женщины и дети стали допускаться на поселковые «ацу-ныхи» уже в советское время, когда во многих селах моление об урожае стало терять религиозную окраску и приобретать характер народного праздника. О том, какие проблемы возникали после разрешения женщинам присутствовать на церемонии, наглядно свидетельствует история, рассказанная нам летом 1998 г. на «ацу-ныхе» в селе Бармыш. «Вскоре после того как женщин стали пускать на ацу-ныху, две из них поскандалили. Одна требовала, чтобы ей положили те блинчики, которые она сама приготовила и принесла к общему застолью. Другая ответила, что ее блинчики нисколько не хуже. Первая от такого сравнения оскорбилась, и между ними началась шумная перебранка. После этого женщины поселка опять перестали допускаться на ацуныху. Они были прощены лишь через несколько лет – когда все вместе попросили о прощении, а виновницы скандала приползли на коленях на очередную ацу-ныху со следующими словами раскаяния: “Мы глупые, неразумные женщины больше никогда не будем вести себя недостойно”». Данный анекдотичный случай настолько запомнился местным жителям, что стал для них (подобно большому снегу 1912 г.) точкой отсчета при описании тех или иных событий в селе: «Помнишь, когда женщины поругались…».