Коллектив авторов - Богословие творения

Давайте взглянем на этот ящик Пандоры – Библию. Перед нами собрание разножанровых текстов, записанных разными людьми в разное время. Поэтому будет разумнее в нашем случае говорить об отдельных книгах, а не о Писании в целом. Цель Книги Бытия состояла в том, чтобы пробудить в народе веру и верность Богу Авраама, Исаака и Иакова, а вовсе не преподать древним израильтянам основы естествознания. Поэтому не стоит принимать эту книгу за пособие по естественным наукам. У истоков иудеохристианской веры в единого Бога стоит праотец Авраам, живший за пять тысяч лет до Рождества Христова, тогда как наука в современном ее понимании начинается не ранее XVI–XVII столетий, примерно с Галилея, затем через несколько поколений появился Ньютон, был открыт закон всемирного тяготения, дифференциальное исчисление и т. д. Конечно, при желании историю ее можно вести с XIII века, с открытия экспериментального метода, с Роджера Бэкона и его современников, но в любом случае та наука, которая говорит сегодня с религией, существенно моложе своей «собеседницы». По ходу заметим: ученым неплохо бы помнить, что религиозная традиция возникла гораздо раньше и обладает сокровищами, которых у современной науки нет.

К сожалению, сегодня креационизм, по крайней мере в том виде, в каком он существует в Америке, все чаще сводится к фундаменталистскому, буквалистскому, но с претензией на научность толкованию Книги Бытия. Однако в рамках иудеохристианской традиции креационизм следовало бы понимать совсем иначе – как непоколебимое убеждение в том, что мироздание полностью зависит от Бога, вернее, все, что нас окружает, – Его дар. Вселенная – не Бог и сама по себе существовать не может, а значит, и пантеисты, и натуралисты в равной степени неправы.

Но что получится, если соотнести научные представления о начале мира с той верой в Бога Творца, о которой мы пытались рассказать чуть выше? Я полагаю, что научная картина происхождения вселенной сама по себе ничего не говорит о том, есть Бог или нет. Если угодно, это вопрос только моего богопознания. Попробую объяснить почему.

Возьмем две крайние, но в равной мере научные точки зрения: теорию эпизодического, совершенно случайного и, следовательно, невоспроизводимого эволюционного процесса, предложенную Стивеном Гоулдом, и разработанную Кристианом де Дьювом концепцию «конвергентной эволюции», согласно которой жизнь и разум зародились в результате взаимодействия случайности, необходимости и многообразных возможностей, содержащихся во вселенной. В любом случае с научной точки зрения будет вполне логично допустить, что происходящие в природе естественные процессы автономны и самодостаточны, и посему в Боге, чтобы их объяснить, мы не нуждаемся. Но дело не в том, что идея «случайного» самозарождения исключает Бога, а идея замысла о вселенной только на Нем и держится. В действительности по большому счету ни в том ни в другом случае Бог не нужен.

Однако, если я верю в Бога, не могу не признать, что природа каждый раз говорит мне о Нем что-то новое. Прошу заметить, я не пытаюсь с помощью веры разрешить спор между разными научными позициями. Но все же я убежден, что идея конвергентной эволюции в значительной степени согласуется с тем, что Бог открыл о себе в Писании, так что, как говаривал Галилей, «И Книга Писания, и книга природы рассказывают об одном и том же Боге».

Если относиться к современным научным открытиям всерьез, трудно поверить во всемогущество и всеведение Бога в том смысле, в каком учили об этом схоласты. Бог, о котором говорит современная наука, мало похож на образ, созданный философами и богословами Средневековья. Зададим себе трудный вопрос: мог ли Господь предвидеть, что в «четырнадцатимиллиарднолетней» вселенной появится человек? Допустим, Богу ведомо все: и все законы физики, и все действующие во вселенной силы. Но и в таком случае мог ли

Он наверняка знать, что возникнет человеческая жизнь? Если мы последовательно придерживаемся научной точки зрения, согласно которой, помимо необходимых процессов и таящихся во вселенной безграничных возможностей, существует также фактор случайности, становится очевидно, что окончательный результат был вряд ли известен даже Богу. Конечно, богослову полагалось бы ответить иначе: Бог трансцендентен, пребывает вне времени и пространства, и потому все события для Него – «как день один». Но в данном случае я хотел бы подчеркнуть имманентность Бога тому мирозданию, происхождение которого по-прежнему остается для нас загадкой.