Коллектив авторов - Богословие творения

«Трансцеденция предстает нам тогда, когда мир познается нами уже не как состоящий из себя самого, как само по себе сущее, в себе сущее, вечное, а когда он постигается как переход – неважно, описывается этот переход в шифрах или же простирается вплоть до физики, до космологических представлений, обретая причудливую и поразительную объективность, не имеющую какого-либо практического значения. Эта трансценденция, глядя от которой все бытие мира в целом представляет собой (лишь) переход, есть то, к чему имеет отношение человеческая свобода. <���…> Эту трансценденцию, которую мы в первой части наших рассуждений назвали для простоты также и Богом, – будет необходимо позднее провести различие – эту трансценденцию, которую мы не познаем, эту трансценденцию, в отношение к которой мы вступаем, благодаря нашей свободе, эту трансценденцию мы представляем себе или мыслим в шифрах. Шифры никогда не есть сама трансценденция. <���…> Шифров – необычайное множество. <���…> они историчны, уникальны в облике своем. Поэтому говорится не о боге вообще, а о боге Авраама, Иакова, о боге, который явился Моисею, и так далее: конкретно, исторично, но – в шифрах» (К. Ясперс, «Шифры трансценденции» (перевод фрагментов работы), в: Культура в диалоге . Екатеринбург, изд-во УрГУ, 1992, с. 104–115).

А по своему буквальному смыслу герменевтика и есть искусство толкования Божьего замысла.

С точки зрения новоевропейской науки, отказавшейся от целевых причин, целое объясняется свойствами его элементарных составляющих. Именно этот постулат позволяет описывать эволюцию физических систем на языке дифференциальных уравнений. При этом неявно предполагается, что полная локальная информация о состоянии всех составляющих систему элементов может быть каким-то образом собрана воедино (очевидно, в сознании неявно примысливаемого «Абсолютного Наблюдателя»), что, собственно, и позволяет предсказать ее глобальное поведение.

Х. Патнем, «Реализм с человеческим лицом», в: Аналитическая философия: становление и развитие. Антология . Под ред. А. Ф. Грязнова. М.: ДИК – Прогресс-Традиция, 1998, с. 468–494.

См., напр.: И. С. Дмитриев. Неизвестный Ньютон. Силуэт на фоне эпохи . СПб.: Алетейя, 1999, с. 411–423; П. П. Гайденко, «Философско-теологические предпосылки механики Ньютона», в: Два града. Диалог науки и религии: Восточно– и Западноевропейская традиции . Сост. и ред. В. Н. Катасонов. Калуга: Издательство Н. Бочкаревой, 2002, с. 22–36.

См.: Э. Шредингер. Что такое жизнь с точки зрения физики? Пер. А. А. Малиновского. М.: Гос. изд-во иностранной лит-ры, 1947, с. 122–123. Представление о множественности сознаний, по Шредингеру, есть иллюзия, обусловленная множественностью тел, в которых проявляется Единое Сознание. Подобно Шредингеру и Вигнер, интересовавшийся ведической философией и индуизмом, полагал, что индивидуумы могут что-либо осознавать лишь по причине своей «подключенности» к «Вселенскому сознанию».

Следует отметить, что библейский текст, как, впрочем, и вообще любой сакральный текст, отнюдь не предполагает единственно правильного прочтения. В древности считалось, что, чем глубже текст, тем он многозначнее. Множественность прочитываемых смыслов рассматривалась как несомненный признак богодухновенности текста. «Слова священного текста, сказанные через пророков, должны служить руководством для слушающего их на его пути к Богу, и более многозначный текст может лучше способствовать этой цели, – свидетельствует известный историк западноевропейской средневековой философии В. П. Гайденко. – Ведь люди, читающие Писание, отличаются друг от друга и своими интеллектуальными способностями, и житейским опытом, а самое главное, глубиной духовного опыта. Различные толкования даются не для того, чтобы сравнивать и сопоставлять, какое из них лучше и адекватнее; каждое из них будет оправданным, если поможет хотя бы одному из тех, кто встал на путь богопознания, продвинуться по этому пути» (В. П. Гайденко, «О средневековых комментариях на Шестоднев», в: Международная конференция «Средневековый тип рациональности и его античные предпосылки» . М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1993, с. 19–20).

Шестоднев имеет строфическую структуру с постоянным рефреном: «и сказал Бог <���…> и увидел Бог, что это хорошо <���…> и стало так» . По всей видимости, такая форма организации текста свидетельствует о его ритуальном литургическом предназначении. Вероятно, сказы о днях творения исполнялись священниками в течение семидневного периода празднования Нового года как «литургия творения», повествовавшая о созидательной силе Творца неба и земли и заканчивавшаяся установлением божественного порядка. Но помимо литургических причин, «нелинейность» Шестоднева имеет и причины онтологические: творческие акты находятся как бы в иной «плоскости» бытия, а потому не могут быть описаны без «разрывов» горизонтальной ткани повествования, но подразумевают наличие «вертикальных» актов «вторжения» в земной план бытия.