Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века

Имена тех, кто заведовал строительством, в Москве были у всех тогда на слуху – бояре Иван Собака, Федор Свибло, Федор Беклемиш и его брат Флор. Эти имена прочно запечатлелись и в названиях кремлевских башен: Свибловская, Собакина, Фроловская, Беклемишевская.

Той же зимой, когда в Москве началось грандиозное строительство, московский князь Дмитрий Иванович женился. Супругой семнадцатилетнего (по мнению некоторых историков – пятнадцатилетнего) князя Дмитрия стала Евдокия, дочь князя Димитрия Константиновича Суздальского, примерно четырнадцати лет.

В те годы москвичи часто бились с суздальцами, и для них эта свадьба означала скрепление мира.

Два этих события – возведение белокаменных стен Кремля и великокняжеская свадьба были в чем-то созвучны, вселяли надежду, что худшие времена остались позади.

Теперь никто не может наверняка сказать, были ли белокаменные кремлевские стены украшены зубцами в форме ласточкиного хвоста, которые позже появятся на стенах из красной кладки. Скорее всего, нет, тогда было не до украшений. Зато любимая русским народом ласточка, вестница весны, „влетела" в «Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича Донского».

«…И в браке жили они целомудренно, словно златогрудый голубь и сладкоголосая ласточка, с благочестием пеклись о спасении своем, с чистой душой и ясным умом держа земное царство…» – написал неизвестный древнерусский автор о счастливой супружеской жизни князя Дмитрия и княгини Евдокии.

Венчание Дмитрия и Евдокии состоялось 18 января 1366 года в церкви Воскресения в Коломне. Свадебные торжества проходили там же, а не в самой Москве, и не сказать, чтобы они были особо пышными.

Минувшим летом чуть ли не вся Москва была уничтожена, как его называли, Всесвятским пожаром. Пламя вспыхнуло от опрокинувшейся свечки в церкви Всех Святых и из-за случившейся в то время пыльной бури быстро распространилось по всему городу. Сгорели княжеские хоромы, боярские терема, да почти что все, кроме главных каменных соборов Кремля – Успенского и Архангельского.

И когда суздальские родственники привезли невесту в Москву, всем было ясно, что Евдокии предстоит не беспечно «царствовать» на великокняжеском троне, а много потрудиться.

Москвичи поневоле умилялись, глядя на эту юную пару. Судя по скупым описаниям современников, князь Дмитрий был юношей высоким, широкоплечим, с выразительными глазами. Как отмечает летописец, он был «взором дивен». Позднее у него появилась небольшая темная борода. Должно быть, внешностью Дмитрий пошел в своего отца, князя Ивана Ивановича, прозванного в народе за красоту лица Красным.

Княгиня Евдокия была небольшого роста и хрупкого телосложения, как девочка. Современные антропологи методом пластической реконструкции постарались восстановить ее портрет: простые миловидные черты лица и какой-то особенный самоуглубленный взгляд.

В юной московской княгине присутствовали внутренняя красота и достоинство, впечатлявшие многих ее современников. Москвичи не просто с радостью приняли в свой большой дом суздальскую княжну – они ее полюбили.

В те времена русские удельные князья часто вступали в брак из геополитических соображений, для скрепления мира между враждующими княжествами, ну а дальше – кому как повезет. Зачастую никто даже не догадывался, что происходит за закрытыми дверями великокняжеского терема, кроме «мамок» и повитух. А здесь, как пишет летописец, «обрадовалась вся земля совершению их брака», и, похоже, счастливая семейная жизнь князя Дмитрия стала гордостью для всей Москвы.

Княжеский первенец, Даниил, родился уже на следующий год после свадьбы, когда были достроены белокаменные стены Кремля. Имя княжеского сына, конечно, было выбрано не случайно: так звали мудрого и смиренного устроителя

Москвы князя Даниила Московского, прадеда князя Дмитрия.

Дочь назвали Софьей – тоже любимое имя на Руси, где так почитали святую Софию.

Все было важно, символично: рождение, крестины, венчания и горестные похороны княжеских детей проходили при большом стечении народа, как дело общее, семейное, неотделимое от жизни всей Москвы.

Евдокия выросла в «книжной семье», была хорошо образованна. Именно для ее отца, суздальского князя Дмитрия Константиновича, инок Лаврентий составил самый древний из дошедших до нас список древнерусских летописей, так называемую Лаврентьевскую летопись.

Многие русские князья имели в своих теремах хорошие библиотеки, а книжность в те времена была неотделима от глубокорелигиозного воспитания.