Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. XVI-XIX века

В своих воспоминаниях протоиерей Михаил Путинцев рассказывает, что об архимандрите Макарии, который много ездил по округе, стали говорить, будто бы он птица-орел, прячет у себя под одеждой крылья, потому и летает туда-сюда.

Как-то раз отец Макарий пришел в деревню, где жили раскольники, и никто не хотел давать ему подводу, чтобы уехать обратно. Старуха, в доме которой остановился миссионер, стала допытываться:

– Ты на крыльях, отец, прилетел к нам, али нет?

– Если бы у меня были крылья, я не просил бы у вас подводу, – ответил ей архимандрит Макарий.

– А правда ли, отец, сказывают, что у тебя на руках и ногах когти? – спросила старуха, и отец Макарий молча показал ей свои руки.

Хозяйка их оглядела, ощупала, но снова недоверчиво покачала головой.

– Покажи мне, отец, и ноги твои, – попросила она архимандрита Макария. Тот смиренно снял с обеих ног обувь и тоже продемонстрировал их старухе. После этого хозяйка дома сообщила своим, что у миссионера нет когтей и крыльев, он не «птица-орел», и Макарию дали подводу.

Чтобы приучить местных жителей к оседлому образу жизни, миссионеры бесплатно снабжали их земледельческими орудиями, домашним скотом, одеждой, зерном, семенами, даже иголками и нитками, обучали навыкам земледелия и домашнего хозяйства. Но не всегда эти старания увенчивались успехом.

«Некоторые, впрочем немногие, удаляясь в неудобнодоступные леса и ущелья, возвращаются к дикости, в которой родились и выросли, к лености и беспечному своеволию, которое для них всего дороже, и даже к суеверию предков своих», – с горечью сообщает об этом архимандрит Макарий.

Стефан Ландышев, ставший после него начальником миссии, запомнил правило отца Макария: всякий должен быть готов на всякое дело, чтобы, когда один не может, его бы делал другой и дело не стояло бы. «Будем ходить за огородом, шить одежды, учить прясть, писать, читать, вообще пещись о воспитании детей и обучении грамоте, Закону Божиему, рукоделиям – будем учить всех новокрещеных познанию Христа Спасителя, стараясь возбудить любовь к Вселюбезнейшему и Сладчайшему; будем прививать оспу, помогать больным, бедным», – вспоминает он наказ первого начальника Алтайской миссии.

Запомнились Ландышеву и другие слова наставника, похожие на маленькие «миссионерские притчи»: «Воины не всегда воюют, но шьют, пишут, стряпают и прочее. И у нас дела бывают разные и по хозяйству…»

Или: «Видел я, как ищут золото. Труды сии для меня чрезвычайно назидательны: копают глубокие колодцы, ворочают и вытаскивают огромные камни, выкачивают множества воды, таскают и моют грязь, чтобы добыть одну малую песчинку золота». Эти «песчинки золота» – людские судьбы.

Вспоминают о некоем алтайце Николае Чейгачеве, после крещения отпавшем от христианства. Но потом он поселился в доме одного крещеного миссионерами земледельца, хозяин выдал за него свою дочь – и из бродяги-кочевника Николай превратился в работящего, на редкость смышленого человека, научился сохой владеть, «как русский».

Священник Михаил Чевалков, который тоже был крещен отцом Макарием и стал миссионером в Сибири, рассказывает такую историю.

Когда в селении Улала многие стали креститься, некий старец Борис Кочаев упорно этому сопротивлялся. Отец Макарий долго его уговаривал, каждую неделю приходил к нему домой и рассказывал о Боге.

Борис стал с ненавистью смотреть на миссионера. И однажды, когда он сидел возле дома на скамейке, отец Макарий подсел к нему и сказал со вздохом: «Я тебе желаю добра, чтобы на твою голову снизошла благодать Господня, но ты, кажется, не желаешь сей благодати Божьей». Архимандрит жалостливо погладил Бориса по голове и с той поры больше не стал приходить в его дом.

Вскоре у Бориса пошла череда несчастий: пропали из ящика четыреста рублей, затем в одно лето вымер весь скот, более ста десяти голов. За один год этот богатый по местным меркам человек совершенно обеднел, снялся с места и отправился кочевать. Но через какое-то время он снова появился в Улале и сам пришел к отцу Макарию, желая покреститься и начать оседлую жизнь. При крещении ему дано было имя Василий, этот местный старожил дожил до 137 лет.

В Майме архимандрит Макарий подружился с одним русским ссыльным переселенцем, семидесятилетним крепким стариком Петром Лисицким. Этот человек обладал хорошими навыками в хлебопашестве и разведении огородов и начал учить этому принявших крещение местных жителей, став одним из надежных сотрудников миссии. «Он и пищу приготовлял, и покои отапливал, и должность чтеца отправлял в богослужении, а иногда разделял труды и в наставлении новокрещеных», – напишет о нем отец Макарий.