Михаил Задорнов - Придумано в СССР

Ну а капитан команды вообще получает каждый раз двадцать очков только за то, что выходит на поле. Пятый год он ведёт шефскую работу в детском саду. На прошлой неделе все дети в этом саду под его руководством взяли на себя повышенные личные обязательства: «Приходить в сад с чистыми руками, умытыми, побритыми и трезвыми!»

Да, матч окончен. Победу в нём уверенно одержала команда «Флюгер». Говорят, что на основе «Флюгера», который всегда чувствует, куда дует ветер, будет нынче формироваться наша сборная. И вот тогда, если в мировом футболе будут по настоянию нашего спорткомитета введены новые правила, наши ребята снова войдут в число сильнейших футболистов на планете. А если говорить честно и откровенно, то по новым правилам им не будет равных ни на одном континенте!!!

…Сейчас мы ругаем детей за компьютерный сленг, с ужасом слышим, как нецензурная лексика становится основой общения подростков, наблюдаем, как иностранные слова заполоняют русский язык. В Стране Советов проблемы были другие…

Новый директор был суров. Так говорили все. В первый же день он вызвал меня к себе и, прямо глядя в глаза, спросил:

– Вы там, в вашем отделе, перевыполнить план на 150 процентов могёте или не могёте?

Я замялся. Дело не в том, что нам было трудно перевыполнить наш план. Мы могли его перевыполнить и на 100, и на 300, и на 800 процентов. Но я не знал, как мне выразить своё согласие словами. Вопрос был задан так, что отвечать на него надо было полно. Но ответить «можем» означало указать шефу на его безграмотность. А ответить «могём» у меня не поворачивался язык.

– Ну что же вы молчите? – строго переспросил шеф. – Могёте или не могёте?

– Да! – ответил я.

– Что да? – рассердился он. – Я вас конкретно спрашиваю, и вы конкретно отвечайте: могёте или не могёте?

– Конечно! – ответил я.

– Что значит – конечно? – чуть не закричал он. – Отвечайте прямо, не виляйте! В последний раз спрашиваю… Могёте или не могёте?

Я собрался с духом и уверенно ответил:

– Могём!

– Тогда, – успокоился он, – ступайте к себе и получите согласие масс, мол: «Да, перевыполнить план на 150 процентов мы могём!»

Я вернулся в отдел, собрал всех и неуверенно начал:

– Товарищи! Я собрал вас здесь, чтобы выяснить существенно важный вопрос. Как вы считаете… перевыполнить план на 150 процентов… мы с вами могём или не могём?

В комнате наступила тишина. Я опустил глаза и ждал. Первым, как всегда, нашёлся единственный в нашем отделе профессор – Громов.

– Конечно, могём… – грустно вздохнул он.

А на следующий день в стенгазете предприятия появилась заметка нашего культорга под названием «Мы всё могём!».

За неделю на призыв откликнулись и остальные отделы. А через два дня перед главным входом на предприятие появился красочный плакат: «Могём перевыполнить план на 250 процентов!»

За полгода в движение включились все предприятия города. И точно такие же плакаты появились на железнодорожном вокзале и в аэропорту. А вскоре и диктор по телевидению объявил, что «к новому движению подключились и остальные города страны, потому что наши трудящиеся всё можут!».

Поскольку по телевидению дикторы всегда говорят правильно, учёные-филологи тут же занесли новые формы слова в словарь современного литературного языка.

С тех пор новый директор несколько раз вызывал меня к себе. И наш отдел всегда в таких случаях выступал зачинщиком всё новых и новых движений. Не раз включались мы в движения, начатые на других предприятиях.

Однажды жена вернулась домой, тяжело опустилась в кресло и, грустно вздохнув, сказала:

– Устала я, Петь. Я больше так не можу и не хочу!

– Чего не можешь и чего не хотишь? – переспросил я.

– Завтра кросс, – ответила она. – Всем отделом бегим!

– Бегите бегмя? – переспросил я.

– В том-то и дело, что бегмя бегим! – посетовала она.

В это время из магазина пришла дочь и сказала:

– Я достала творог. Куда покласть? Тама или тута?

– Поклади здеся, – ответила жена.

– Поклала, – сказала дочь.

– Как много тебе продавщица творогу положила?! – удивился я.

– Не положила, – как филолог поправила меня жена, – наложила.

Неожиданно у меня появилось ощущение того, что мы все неправильно говорим. Но… Я заглянул в новенький, купленный недавно литературный словарь и обнаружил, что говорим мы, согласно новому словарю, совершенно верно.