Виктор Рябинин - Былое сквозь думы. Книга 1

Заткнулся я самостоятельно. Нельзя было терять ни минуты. Пока он занят перевязкой, я должен раненым тигром вскочить с пыточного одра и ловким нацеленным ударом размозжить череп палачу первым же попавшимся под руку предметом, а затем дорого отдать свою жизнь в рукопашной схватке с остервенелым стражником, до времени таящимся за дверью. Я так и поступил, хотя и не довёл дело до конца. Израненное тело отказалось повиноваться своему хозяину. И мало того, должно быть от неимоверного напряжения мысли, сознание начало туманиться, до слуха донеслись потусторонние шорохи и скрипы, словно кто-то двигал по полу пустой гроб, а прямо надо мной в потолке, сама собой разверзлась тёмная дыра, видимо для пропуска на небеса мою отлетающую душу. Я со смирением стал ожидать кончины.

Но вдруг, из этой замогильной тьмы высунулась смуглая рука со змеёй в кулаке. Ползучей тварью была кобра, а в напряжённых извивах её тела ясно угадывалась готовность к атаке. Таким азиатским способом господь посылал мне избавление от мук, и я взирал на гада с любовью и вожделением.

Но я ошибся. Вдруг рука резко дёрнулась и, выпуская кобру, точно рассчитанным движением направила её полёт прямо на плечи Медноголового, увлечённо зализывающего свои раны.

Почувствовав на загривке холодное тело гадины, рыжий пёс, вместо того, чтобы прикинуться замшелым столбом, как учат заклинатели и факиры, начал от неё отбиваться и размахивать клешнями, чем и спровоцировал смертельный укус в свою шею неприхотливой к пище тварью.

Стряхнув, наконец, с себя прилипчивое пресмыкающееся и признав в животном кобру, Хью мгновенно из хозяина жизни превратился в её изгоя. Он сразу потерял интерес к окружающему миру и ко мне в том числе, что было вполне естественно в его теперешнем интересном положении. Ужас, опережая действие яда, парализовал Медноголового. Лицо злодея побледнело, как солнце родной Ирландии на исходе лета, по телу пробежала первая неконтролируемая дрожь, а глаза застыли остекленевшей тоской.

Почувствовав прилив сил от вида павшего противника, я было вскочил со смертного ложа, но колодки сдержали мой естественный порыв к свободе, и мне пришлось вновь брякнуться на прежнее место, ударившись слабой головой о дерево верстака. Сознание покинуло меня так быстро, словно его и век не было в моих мозгах.

Глава 7

СЕДЬМАЯ ЖЕРТВА

Я валялся под нещадно палящим солнцем и кормил собою мух. Они свободно перемещались по лицу, особо назойливо толпясь у губ и ноздрей, мешали дышать, чего не очень-то и хотелось из-за физически ощутимой плотности воздуха, горячего и смрадного. Нестерпимая вонь разлагающейся плоти терзала сознание и внутренности. Тела не чувствовалось, словно я состоял из одной головы, неразумно оставленной туловищем без присмотра. Она подумала, что надо хоть к чему-то приготовиться и открыла глаза.

Потусторонний мир мне представлялся несколько иначе. С кое-каким населением и справедливым судом, но без земных мук. Так как я умер на индийской земле, то приступить к новой животной жизни должен был без особой волокиты со стороны местных богов. Учитывая моё терпимое отношение к Шиве, Вишну и остальным небожителям, я вполне мог переселиться в благородного оленя, а лучше в слона, пусть и без надменности, но при впечатляющей силе.

До слуха донеслись вкрадчивые шорохи и довольное урчание. Кто-то дёрнул мою голову за ноги, слегка пробуя их на вкус острым клыком. Я обиделся и взглянул в сторону нарушителя моего скорбного ону нарушителя моего скорбного момента расставания души с телом. Возле ног стоял я, но уже в образе шакала, и смотрел на свои жалкие останки. Я понял, что раздвоился и сошёл с ума.

До этого бывать сумасшедшим мне как-то не приходилось, поэтому было чрезвычайно любопытно испытывать новое безмозглое состояние. И хоть я был помешан тихо, а значит надолго, всё же не вытерпел и укусил себя за ногу. Нога от боли взбрыкнула и ударила шакала в морду. Трупоед недовольно отпрянул, а я вдруг понял, что у меня острый приступ идиотизма.

Плюнув на свои немощи, я кое-как сел, совершенно расстроив предобеденные планы мерзкого животного, и осмотрелся вокруг. Предо мной расстилалось зловонное болото с чахлой растительностью по краям. По его зыбкому берегу, там и сям виднелись разложившиеся, и не очень, человеческие останки. Обожравшиеся грифы и вороны не спеша прогуливались среди трупов, изредка отдирая от них лакомый кусок или склёвывая выкатившийся из-под века глаз. Белые жирные черви, способствуя разложению мёртвых тел, деловито копошились в этом гниющем желе. Обглоданные кости, с неотслоившимися порой волокнами сухожилий, безмолвно свидетельствовали, что трупам и ночью не было покоя от приставания четвероногих прихлебателей. Разного рода насекомые тучей висели над болотом, не зная забот в поисках пропитания. Сидя, болотный смрад ощущался сильнее, чем в лежачем положении. Меня вырвало желчью и стало легче. Пора было что-то предпринимать.