Алекс Экслер - Сочинские рассказы

– Понял, Леха? – сказал Серега, закрывая телефон. – На выходные отправляемся к черкесам в аул, кушать тушеного ягненка. Это такое блюдо, что главное – голову свою не проглотить, а не только язык. Заодно тебе, как журналисту, будет интересно посмотреть на всякие кавказские традиции.

– Ага, – сказал я. – Знаю. Дети гор и все такое прочее. Дикий народ. Сидят себе в ауле и разговаривают с тобой по сотовому телефону.

– Сам ты дикий народ, – обиделся Серега. – У Айдамира – высшее образование, между прочим. И четыре иномарки. Вот у тебя – сколько машин?

– Две, – ответил я. – «шестерку» я не считаю.

– Вот то-то, – сказал Серега. – Только ты не вздумай на встрече гонор напускать. Они этого очень не любят.

– Зарежут? – с надеждой спросил я.

– Зарезать не зарежут, а вот ягненка могут и лишить, – сурово ответил Серега. – А это такое блюдо, что лучше бы зарезали.

– Ладно, – говорю. – Ты меня совсем заинтриговал. Завтра не буду ни завтракать, ни обедать. Во сколько отправляемся?

– Часа в три и поедем. Ты с утра вспахивай свои интернеты, у меня будут кое-какие дела в конторе, а в три мы с Айдамиром за тобой заедем. Там в горы ехать – час, не меньше.

– Надеюсь, не на «Запорожце», – поинтересовался я. – Я в горы на «Запорожцах» ездить не люблю.

– На велосипеде, – сказал Серега. – Откуда у бедного черкеса из аула «Запорожец»? И вообще, Леха, ты какой-то привередливый – ужас! У вас там все москвичи такие?

– Как минимум, через одного, – покаялся я.

– Во-во, – удовлетворенно сказал Серега. – Отсутствие кислорода и задымленный воздух очень плохо влияют на мозги. Я бы с тобой в жизни не связывался, если бы ты писать смешно не умел. Потому что на тебя возложена ответственная миссия: достоверно и во всей красе описать «Житие сочинского аборигена».

– Ты про себя, что ли? – осторожно спросил я.

– А про кого еще тут писать? – искренне удивился Серега. – Где ты еще такой живописный экземпляр откопаешь?

– Не спорю! – поспешил я его успокоить. – Вот только слово «житие» не очень подходит. «Житие» – это же у святых. А ты, уж прости, не святой. Вот зачем вчера стол в бассейн кинул?

– Здрасте! – возмутился Серега. – Ты же видел, что стол был грязный!

– Так позвал бы официанта с тряпкой, чтобы он его протер.

– А то я его не звал! Орал двадцать раз.

– Серег! Официант, какой бы он ни был негодяй, тоже человек. Когда его подзывают диким воплем: «Ты, муфлон, а ну скачи сюда мигом!», ему тоже обидно становится.

– А чего такого? Муфлон – горный козел. Величественное животное. Он гордиться должен, что его с козлом сравнили, а не с черепахой. Ты видел, сколько времени он нам салат нес? Блюдо уже остыть успело!

– Серег, – ласково сказал я. – Салат и подается холодный.

– Леха! – угрожающе сказал Серега. – Ты мне заканчивай нотации читать, как с персоналом обращаться. Я тут не первый год живу. Это вы в Москве своей сюсюкать привыкли. Дескать, «будьте добры», «не будете ли вы так, пожалуйста, любезны, сударь, принести мне через часок-другой немножечко чего-нибудь покушать»… Вот они вам на голову и сели. А я тут пальцем щелкну, через две минуты все вокруг танцуют. Потому что знают, что я страшен в гневе.

– Эй, ты, дубина! – внезапно взвыл Серега в сторону кабачка на набережной. – Не видишь, что у нас вино закончилось? Ну-ка, мухой сюда еще бутылку! И под задницу что-нибудь постелить, а то мы уже все придатки с журналистом простудили!

Самое интересное, что через минуту нам действительно принесли еще бутылку вина и какую-то дерюжку.

– Видал? – довольно сказал Серега. – Попробовал бы ты попросить.

– Да уж, – согласился я. – Мне в этом плане с тобой тягаться – не с руки.

– Вот так вот, – успокоился Серега. – Так что, заканчивай свои морали. Твое дело – правдиво отражать действительность в моем лице.

– Слушаюсь, господин вахмистр! – сказал я.

– Вольно, – сказал Серега. – Ладно, давай по-быстрому эту бутылку раздавим и на бочок. Точнее, ты на бочок, а мне еще надо к одной местной аборигенке заглянуть. Я сейчас изучаю местные нацменьшинства.

– Со стороны генной инженерии? – поинтересовался я.

Серега опять насупился и посмотрел на меня.

– С какой, говоришь, стороны? Опять умничаешь?

– Имеется в виду, – заторопился я, – что ты улучшаешь местную породу.

– Ясный пень, – сказал Серега. – У меня гены – хоть куда. Целое генохранилище. Алмазный фонд, можно сказать. Ладно, разбегаемся. Завтра в 15 ноль-ноль мы у тебя.