Олег Борисенко - На ИВС прекрасная погода

– Пятьдесят лет баскетболу! – двигая ногой полную заявлений мусорную корзину, пошутил Юрка.

Майор пошел в свой кабинет, который находился в камерном блоке.

Надо было выдать УПК человеку, который что-то хотел сказать куму.

Вызвав в кабинет любителя юридической литературы, Барсуков почерпнул новости ИВС за прошедшие сутки. А новости были довольно-таки разнообразные:

– Из третьей камеры пустили прогон, что новичок проиграл в шашки девять тысяч пинков и теперь его объявляют фуфлыжником.

– Романов кричал Кузе, что кого-то, когда-то, где-то обоссали, а он сухарится и сидит в общей хате.

– Арестованный Зимин боится ехать на этап, так как в СИЗО по вольным делам его ждут разборки.

После получения инструктажа собеседник майора вернулся в камеру с полными карманами сигарет «Прима» и лег спать, чтобы ночью приступить к вахте по фиксированию переговоров.

Для беседы Олег ежедневно вызывал человек по двадцать и, чередуя решение возникших проблем у арестованных со сбором оперативной информации, вел свою линию так, что слыл среди начальства и босоты человеком на своем месте.

Зная все движения в ИВС, характеристику почти каждого содержащегося, а то и имея компру на некоторых неугомонных, он умел построить работу так, что поднять бузу в подвале было так же невозможно, как получить оправдательный приговор в период массовых репрессий.

Вычислить тех, кто стучит на Барсукова, было довольно трудным делом, так как, вызывая по пять-шесть человек из камеры в день, кум так путал мозги антикумам, что они сходили с ума в поисках подсадных.

Майор решил начать беседы с арестованными с Зимина.

Вызвав его в кабинет, Барсуков объявил, чтобы он собирался на этап. Хотя это не планировалось.

Зимин потемнел лицом и начал канючить, говоря о том, что у него нет теплых вещей, что он больной человек, и довел до кума еще несколько весомых доводов. Оперативник, внимательно выслушав Зимина, сделал озабоченное лицо.

– Я бы с удовольствием тебя оставил, но не могу: прокуратура давит, больше десяти суток находиться в ИВС нельзя!

– Что же мне делать? – справился зек.

– Есть один вариант, но это твое личное дело, – предложил ненавязчиво майор.

– А что надо? – вкрадчиво поинтересовался Зимин у Барсукова.

– Кража есть за тобой бензопилы в СУ-62, – ошарашил кум зека.

– Там же не доказывается, свидетелей нет, отпечатков. – начал было арестант. Но майор его перебил:

– Дело твое, нет доказательств и не надо, как говорится, хозяин – барин. Но если хочешь остаться, – продолжил милиционер, – послушай меня, как гинеколог гинекологу советую, грузись на пилу! Пока следственные действия проведут, ты еще на один месяц на КПЗ зависнешь!

– А других способов остаться нет? – спросил зек с надеждой.

– Нет, – отрезал Барсуков и отправил Зимина думать над заманчивым предложением.

А перспектива для Зимина создавалась следующая. Остаться в ИВС – значит получить срок на года два больше или уехать на этап и там потерять здоровье от кулаков своих недоброжелателей.

Кум давно знал, что за арестованным есть еще одна кража. Зимин сам проболтался в камере, но до поры до времени у опера не было возможности начинать его колоть. Как говорится, клиент тогда еще не созрел! Барсуков ждал момента и, кажется, дождался.

Следующей на беседу к Барсукову привели молодую девушку, осужденную по ст. 228.1 (хранение наркотиков).

Иринку Мухину Олег знал давно. Неописуемо красивая, статная девчонка, волей судьбы познакомившаяся с наркоманом со стажем, сама не заметила, как превратилась в зомби.

Жизнь Ирки полетела как в кошмаре.

Утром раскумариться, вечером подлечиться – на долгие годы стало целью ее существования.

Любила ли она своего сожителя Белю? Наверное, и сама-то Ирка не могла пояснить. Но однажды, при осмотре их жилища, был обнаружен наркотик, и Муха, не моргнув глазом, при понятых заявила следователю, что ханка принадлежит ей.

Так и покатилась Иринина юность по этапам и пересылкам.

В конечном итоге Муха получила срок 3 года, а Беля остался на свободе.

Майор знал, что Ирка во время следствия – да и вчера на суде – так и не призналась, кому же по-настоящему принадлежали наркотики, тем самым отмазав от срока своего любимого.

– Что ты наделала, Ирка?! Он же пес неблагодарный! – возмутился кум, глядя в красивые глаза вошедшей осужденной.